Люди моей земли

Сейчас, когда я вижу гибель своего края, всё чувствуется, как-то иначе. Острее, что ли. И вспоминается, вспоминается, вспоминается. И хорошее, и плохое, и разное. И хочется запомнить, как можно больше. Пусть плохого, пусть хорошего, пусть разного. Чтобы мой край жил. В наших словах, строчках, воспоминаниях. Я уверена, вспоминая плохое, мы просто его отпускаем, прощая и прощаясь, вынося уроки и становясь сильнее. А вспоминая хорошее, мы приумножаем его в мире и в себе.

Я уже как-то рассказывала о наших фермерах. Эти люди в условиях степной зоны, засушливого климата, делали мой край сельскохозяйственным оазисом. Они держали свой фронт, боролись с засушливым восточным ветром, выжигающим землю, расползающимися оврагами, амброзией, засухой, загрязнением малочисленных водоемов… Фермеров в городе было не много. Им завидовали (ведь они куркули) и просились к ним на работу (хорошо платят). 

У нас в городе была даже своя Голландия. Весной в наше Бирюково, село куркулей и контрабандистов, стоящее на границе с Россией, ехали журналисты и фотографы со всей области, невесты и мамы с детворой, выпускники ближайших городов, готовящие свои прощальные альбомы и просто любители красоты. Там, возле дороги к таможне, переливалось всеми цветами радуги огромное поле тюльпанов, детище одного из фермеров. 

Каждый человек должен быть на своем месте. Как говорила моя бабушка, на месте, отведенном Богом. Ведь именно тогда он и раскрывается, как бабочка, выходящая из кокона, открывает свои крылья, удивляя мир. Тогда и человек счастлив, и мир вокруг него краше.

Алексей. 

Вот было у вас так, чтобы, когда смотришь на человека, оцениваешь его так сказать по-одежке, статусу в обществе, а он, раз, скажет что-то такое, что весь, как на ладони. И видишь его уже другим. И тебе даже стыдно, что подумал о нем плохо, потому что видишь его глаза, через которые струиться свет. Свет его души и нашей земли.

У нас таких мужиков барышни называют «мужик на три «б». Бабы, БМВ, барсетка. Вечно спешащий бизнесмен, отталкивающий своею грубостью и донбасской хамоватостью. Мы приехали к нему просить помощи в организации фестиваля украинской песни «Криниченька». 

Стоим, набубниваем что-то о перспективах рекламы в фестивале, о том, что наша земля богата талантами, и кто же, кроме нас…Он, явно показывает, что ему неинтересно, типа, скоко денег и отвяньте. Я не умею, и не люблю просить, но понимаю, что человек не отказывает, просто нужно конкретно назвать сумму. Просим тысячу гривен. Фермер лезет в барсетку. Николай, организатор фестиваля, остается, чтобы взять деньги, а я, чтобы скрыть неловкость отхожу к огромному террикону пшеницы. Мы стоим в амбаре, где сушат свежее привезенное зерно. Набираю его в ладони, пересыпаю, прикрыв глаза, слушаю, как оно шуршит. Теплое такое, шершавое, как ладони родного человека. Так пахнет солнцем, травами, теплом и солодом. И вдруг сзади:

-Я тоже зерно люблю слушать. Оно, когда сыплеться, как поет, да?

Оборачиваюсь. Рядом стоит Алексей. Щурится на солнце, а на лице такая улыбка, как свет. Как солнечный зайчик на стене.

-Вот почему парфюмеры не делают духи с запахом зерна, а? - ошарашивает меня откровением Алексей,- Я, когда разбогатею, нормально так, чтобы на твердую пятерочку, понимаешь, во Францию поеду. Я уже в интернете читал. Найду парфюмера, и закажу духи с запахом поля, пшеницы, чтобы солнечные такие, теплые, как мама. Блин, ну от таких же духов, любая баба краше будет, как думаешь? 

И вот уже нет мужика «на три «б». Стоит открытая, степная, солнечная, хлеборобная душа. Стоит и светит, и видно же, что свет искренний и теплый, от земли к Богу, такой, что ангелы в небе обязательно увидят и улыбнутся. Может поэтому и урожай?

Разговорились. Алексей, принял эстафету агронома от отца. Как он смеялся, был бухгалтером, стал агрономом. 

-Земля поманила,- емко ответил он мне на вопрос, почему он стал фермером,- приехал к бате из Ростова (он учился там, на экономиста), вышел в поле, а оно парит, играет на солнце, просыпается. Я туфли скинул, брюки закатал, тракториста выгнал и до ночи поле пахал. До звезд…

Я видела разных людей. Богатых и бедных. Злых и добрых. Как жаль, что на Донбассе много разочарованных людей. Я думаю, что это из-за того, что они выбирали профессию не по-душе, не по - зову сердца. Здесь, как принято. Родители влезут в долги, умрут в шахте, но ребенка обязательно в престижный ВУЗ, и профессия, чтобы не связанная с шахтой. И многие, получив специальность, просто не видят себя в ней, не могут себя реализовать. Родители шахтеры не хотят детей в шахту, родители-хлеборобы, не хотят детей в поле. Странная особенность следовать моде и бежать от своих корней. 

Я помню, тихую улыбку дедушки, когда он рубанком строгал доску и гладил ее, проверяя на ровность. Он не доверял линейке. Просто брал доску, закрывал глаза и вел рукой. Он говорил, что доска сама скажет, что не так. Он столяр-самоучка любил свое дело. Я думаю, что по-настоящему счастливые люди, это люди, познавшие себя.

Я вспоминаю своего соседа, Александра Ивановича. Для меня шахтер, в профессии, в облике, это он, дядя Саша. Мне всегда нравилось смотреть, как он идет со смены. Чуть усталый, но всегда с какой-то загадочной, доброй улыбкой, словно там, в шахте, он впитал в себя антрацит, который и мерцал теперь на его лице, играя отблеском углерода в солнечном свете.

Именно такие люди прошли испытания войной достойно. Неся в себе свет и даря его людям.

Фермерское предприятие Алексея разграбили, но он успел вывезти самые ценную технику к родне, оплатил переезд сотрудникам, желающим уехать из адового круга и начал жизнь с нуля. Сеет и пашет. А еще требует фестивалей и выразил желание быть спонсором нового проекта для Донбасса, бесплатной газеты, рассказывающей жителям Луганды правду о войне и Украине. 

Помните, я писала, как в бомбежки мы на улице проводили собрания, готовили подвалы, помогали друг другу и чертили схемы эвакуации, если чей-то подвал завалит. Это все дядя Саша, мой сосед. Он там, теперь спасает бабушек, чинит свет, обрезает ветки, помогает и советом, и заботой. А еще лечит добрым словом и ядреной частушкой заблудшие души от желания повоевать или поверить в русский мир.

Люблю людей моей земли.