Абрикосы Донбасса

Знаете, за что я благодарна войне?! Глупые, а может и страшные слова, не знаю. Но я благодарна за возможность увидеть Людей, показать Людей, за открытие Человека в Человеке.
Остальное, пройдет. Раньше мы не отдавали должное Человечности, Подвигу быть Человеком в этом страшном, пожирающем нас мире. Сейчас, мы ловим свет другу друга, улыбки, тепло, тянемся за ним, как цветы, радуемся, когда видим в душах живущих рядом с нами тихий, ласковый небесно-солнечный свет.

Краснодон. Он, чуть похож на Свердловск. Даже ментально. Те же проблемы с экологией, тот же ДТЭК, те же копанки и контрабандные тропы. Та же война. Та же оккупация. 

Рынок Краснодона тянется по обочине дороги Свердловск-Луганск. Вернее сам рынок, чуть дальше. Внутри ограждения. Возле дороги, как и во всех придорожных городах, сидят бабушки. Молоко, творог, помидоры, огурчики, малина, вишни, абрикосы. 

Абрикосы! Огромные, средние, маленькие, желтые, белёсые, оранжевые, в крапинку, с пушком, почти прозрачные, матовые... 

Солнечные абрикосы Донбасса! Как я скучаю по ним. В Краснодон весна всегда приходит раньше, чем в Свердловск, поэтому абрикосы здесь цветут и поспевают раньше. Когда весной по крутому подъему со стороны еще заснеженного Свердловска въезжаешь в Краснодон, тебя окутывает нежно-медовый аромат, растущих прямо возле дороги деревьев. Здесь уже весна! Ты фотографируешься на фоне бело-розовых деревьев-невест и удивляешь друзей, еще не снявших зимние сапоги. А в Краснодоне весна! 

Мы всегда первые абрикосы привозили из Краснодона, покупая их у бабушек, торгующих возле трассы. Это, как традиция , как дань весне!

Баба Валя, торгующая в Краснадоне возле рынка, выделяется на фоне остальных торговок. Маленькая, сухенькая, согнутая болезнью пополам она всегда сияет, как донбасская абрикоска. Такая же солнечная и почти прозрачная. 

У бабы Вали всегда большой выбор абрикос. У нее в саду собраны, наверное, все сорта края. Бело-желтые, мягкие и нежные можно просто высасывать из чуть кисловатой корочки. Желтые в оранжево-красную крапинку. Эти легко разламываются на две дольки. А вот оранжевые, огромные, с пушком, сочные, как персики. Их невозможно съесть, не брызгая янтарным соком. Знаешь это и всё равно ешь. В машине, на ходу, кормя мужа из рук, споря с детьми и распихивая влажные салфетки всем в руки, а потом, выехав из Краснодона, останавливаться у родничка, чтобы отмыть застывающую на руках сладость. Или вот, желто-розовые, чуть длинноватые, с острой косточкой. В них косточку не выбрасываем. Сушить. Обязательно сушить и раскалывая наслаждаться миндальным вкусом ядрышка. А еще у бабы Вали молоко. Козье. У нее 13 «суседок», как она называет свое хозяйство. Она их усердно кормит абрикосами и степными травами. Сушит на зиму ветки цветущей акации, абрикосы, яблоки, травы, чтобы кормить «суседок», поэтому и молоко у нее сладкое, желтоватое и пахнущее летом. Даже зимой. 

А еще она, 72-летняя старушка, помнит всех, кто покупает у нее молоко. А тех, кто берет часто, помнит по именам, даже их детей и родственников. 

Баба Валя женщина грамотная, работала когда-то на шахте бухгалтером, сосредоточенная, но с юмором. Это, наверное, наша степная порода, женщин-шахтерочек-степнячек. Чтобы с твердой рукой, огоньком в глазах да задором в душе. 

-Вчерась опять Ганна Германивна з Юлиею Володымировною сцепылись,- ойкает баба Валя, отливая в баночку козье молоко,- але Ангела на чеку, не дремлить, у Ангелы, ты ж знаешь, усьо должно буты у порядку. Як дала обом драйву. Всьо до ночи тыша. Нэ, деточка, Анджелину Джоли не доила, ще носыть. От скажи, шо от ее молока, люба баба красивша?! Ты ж, деточка, мыло дома варышь, и як? А-а-а-а, я тоби казала, бери молоко от Джоли, така красота будэ. Я дивчаткам, що тильки циточки ростуть, завжди от Анджелы молоко даю. Хай налываються, як билый налыв, яблочок не надо тобе? Шо у тебе, у дитятка аллергия прошла? Прошла! Слава Богу! Я помню, шо ты казала, шо молочко от аллергии берешь. Ангины нету?! Алла Борысовна сьогодни так душевно мекала, шо тока ангину лечить, да! А Софочка не в духе. Ты ж знаешь, деточка, как Алла Борысовна в голосе, то Софочка не в духе…

Как я скучаю…За абрикосами Донбасса. За их теплом. За горьковато-пыльным запахом степи. И за молоком бабы Вали …

Звонок из Краснодона. Связь дали. Господи, как же рада слышать эти родные голоса. Почему родные?! Все, кто за Украину, родные! Теперь только так. Говорим. Долго, обо всём. Страшные фразы «как тут», «как там». Как-будто между нами океан, бездна. «Тут» и «там» стали островками когда-то в единой стране. Как страшно. Эти трещины. Вылечим ли?! Склеим ли?!

И вдруг среди военно-бытового:

-Лена, а помнишь нашу придорожную бабу Валю с Ганной Германовной и Юлией Володымировной?

-Господи, как же забыть, помню, помню, как она, держится?

Я помню, что баба Валя живет с зятем и внуком. Дочка уехала на заработки то ли в Киев, то ли заграницу и не вернулась, бросив мужа, сына и мать. Так они и остались, как говорит баба Валя, бедовать вместе. 

Подруга говорит:

-Представляешь, пришли за молоком. Какое там пришли. Прокрались. Господи, боимся ходить по родному городу. Глаза прячем от этих козлов. И от тех, кто с автоматом, и от тех, кто «нашимальчикинасзащищают». Назащищали! Ни денег, ни работы, ни связи. Рынок, правда, работает на полную. Товара много, на любой вкус, цвет, деньги. Но цены! Вот, бабульки, со своим хозяйством, спасают. У них дешевле. Стоим, берем молоко и яйца. И тут прут камуфляжные. И сразу к нам. Вернее, к бабулькам. И так нагло: «Тут торговать нельзя. Мы народная налоговая. Надо платить штраф». И тут наши бабульки. Лена, наши(!) бабульки(!)…

Первая подняла голову баба Валя. И говорит камуфлыжнику: «Хлопчик, а у тебя документ е? Нам бы паспорт подывытысь!» 

Камуфлыжное достало удостоверение батальона «Восток» и тычет ей в лицо с мычанием, я мол, представитель ЛыНыРы, обязаны дать пожрать, типа, налоги.

А баба Валя, достает паспорт. Украинский паспорт. И ему тыць в морду:

-У мене, хлопчик, паспорт гражданки Украины. Це-моя земля. Я на своей земле торгую молоком, шо моя коза дае. У козы, хлопчик, е паспорт. В якому запысано, що вона, коза украинська, з именем отчеством, в здоровом глузде и вымени. А у тебе паспорта не мае. И хто ты? У козы е паспорт! И вона коза. У козла е паспорт и вин мае свое право на козу та капусту! А у тебя паспорту нету, и хто ты? Бумажка шо ты з ЛыНыРы?! То изжай, изжай в ЛыНыРу, та не загораживай наше украинське сонечко, бо абрикоски воны ж тепло люблять.

У камуфлемордого упала челюсть вместе с автоматом. Он, может и хотел, что сказать. Но бабки приняли свирепую позу лица «и де там ваша комендатура будем жаловаться дойдем до Москвы» и достали украинские паспорта. Он что-то мыкнул и ушел. Ушел! Лена! Они не видят больше своей силы. Война меняется!

А в след ему от колясочек, возочков, стульчиков неслось:

-Ага, ты дывы, понаехало, значить, ходють!

-Не, ну заведи козу, подои, помой, а потом иди налоги собирай, нет, на усьо готове прилезуть, тьху!

-Слухайте, когда ж це закончиться, а? ЛэНэРия ця, яка ЛэНэРия, бабы, а хто телевизор хоть дывывся, шо оно такое? Надо на них десь надавить, шоб з города ушли.

-Тю, дурна, та это ж он, Светка, та Катька, шо на рихвирендум ходылы, то воны ж ЛэНэРию хотилы. 

-А де Катька, шо я ее не бачу? Я б ии спросыла, за все оце спросыла.

-Тю, та зымою похоронылы, у нее ж усех на войне повбывало.

-Ой, а я дура прошлого разу бутыль молока отдала, шоб оно вдавылось. Валя-я-я! Шо ж ты не сказала, шо паспортом его надо, паспортом!..

…Милые мои абрикосы, вы только держитесь там, ладно!