На фоне витающего в доме аромата тертого хрена и жалостливо-слезливого вида супруга, вспомнилось, как где-то в августе мне позвонила кума. Голос загадочный, с явными оттенками партизанизма и хорошо обдуманной диверсии, воинственно дрожит, сзывая на «общий сбор». Значит, не просто соскучилась, а что-то архиважное, девичье. Бегу.
Возле двора кумы Иришкина «Дэу». Так, предчувствие меня не обмануло. Пришло время размять крылышки и почесать коготки.
Судя по присутствию у кумы тяжелой артиллерии, причем тяжелой во всех смыслах, дело пахнет скандалом. Кроме меня, кумы, Иришки и Валюши присутствует Ольга Ивановна, дальняя тётка кумы с зарёванной дочкой Надюхой.
Я не буду описывать всех их ссор и перебранок, после которых кума приходила ко мне на духовно-политическую реабилитацию, в состоянии «ну, за что, а».
Я же, Ольгой Ивановной, после одного из бурных обсуждений «крымского вопроса», была причислена к « майданутым» и, потребована к удалению из кумовьёв.
Так как кума, оказала ей бурное, но вежливое сопротивление в форме «мат», родня, грозно стукнув калиткой, вычеркнула её из списка «кого пригласить на днюху». И где-то с марта они и не общались.
Кума периодически узнавала новости из жизни родственников. Об их участии в городских митингах и председательствовании в комиссии на референдуме 11 мая. О русском флаге, с гордостью, но, правда, вверх тормашки, повешенном на заборе. О том, что Гришка, муж Нади теперь в ополчении, и их растущем благополучии в виде отжатых на блокпосте товаров.
На каждое злобное слово, со стороны любящей родни, кума отвечала мудро по-женски: «Бог не тэля, бачить й звідтилля».
Какое мировое горе сподвигло великоновороссов посетить территорию «хунты», оставалось только догадываться, но, судя по распухшему от слез лицу Надюхи, что-то случилось.
Людей у нас роднит либо свадьба, либо похороны. Свадьба не намечалась, поэтому, единственное, что мне молниеносно пришло на ум, что зять отблокпостился. Но ситуация оказалась банальной и пикантной. Зять на «работе» нашёл себе, молодую, камуфлированную сооружейннницу.
У нас камуфлированных бойцов женского пола называют «ПОПАлченки», «СИСЬтры милосердия», а недавно, еще один из вариантов подсказали - «подополченки». В общем, любят.
Вот и зять Ольги Ивановны, воспылав любовью к фигуристому товарищу по оружию, сообщил о создании новой казачьей семьи, со всеми вытекающими последствиями в виде развода, раздела и уклонения от уплаты алиментов.
Если развод и раздел имущества наши нововластные, как-то ещё используют в своем лексиконе в сочетании со словами «суд», «закон», «ЗАГС» и «свидетельство о разводе», то долг и обязанность, связанные со словом «алименты», по их понятиям, отсутствуют в «законах новороссии».
Кроме того, новая семья претендовала на жилплощадь, картошку и свинью. А, как апогей морального уничтожения экс-супруги, ещё супруг сообщил, что приведет новую жену на смотрины с родней, и, попросил всё это организовать в их доме.
Мол, в Европе принято оставаться друзьями, делиться добровольно имуществом, и вежливо целовать новую подругу жизни в щечки, восторженно восклицая « о,дасиш фантасиш». Как-то так.
Вот убитое горем семейство и вспомнило о нашем существовании. Ну, ни дать ни взять - новоросски. Как «хунтой» обзывать и родственные связи рушить, так они первые, как помощь и защита нужны, так, «хунта» спасай. На ехидный намёк кумы о наших украино-российских разногласиях, Ольга Ивановна горько ответила:
-Так цеж он нам, зараза, мозгИ запудрил. Ему ж только байдыки бить. А шо, в шахте ж робыть надо, а там, яйця проветрив, автоматом помахав, гроши далы. А мы ж поверили, шо хорошо будэ з Россией, а как поехали в Гуково, Боже ж ты мой, яки цены, як там люды того Путина хають. Тай пенсии ж не платять, наробыли дел. Дивчата, мы ж не такие умные, как вы, в политике на знаемось, шо народ говорит, той слухаем.
Ольга Ивановна попросила прощения, дав клятву не ругаться, не рвать родственные связи из-за политики, «бо воны ж, собаки, порешають на верху, а нам тут жить» и попросила помочь.
-Ты, уже Леночка или разведи их, да так, шоб дытына алименты получала. Можно ж з зарплаты на блокпосту алименты у ополчения выбыть? Або шось умное посоветуйте. Ну, як я их з этой цыблей в своём доме прийму, а? Это ж весь поселок на смех подымет.
Надюха, всхлыпывающая всё это время, грустно сказала, что, мол, Бог с ним, говорит же, что любовь. Мол, она его понимает, а я нет.
Ольга Ивановна пояснила причины взаимопонимания. Гришка начал пить, а кого любить в том состоянии, ему особо всё равно.
Нас, представивших, как Ольга Ивановна с хлебом солью встречает зятя с «цыблей» разбирал смех, но глядя на рыдающую Надежду и вспомнив полугодовалого Артёмку, мы, как умные девочки, не стали опускаться до уровня рыжих, мстительных тараканов.
Как говорит моя кума: «Оскотиниться можно быстро, а вот в человеках удержаться, трудновато становится».
Родня, конечно, дрянь, но ребенка было жалко.
Расспросив о враге, его пристрастиях и особенностях, мы разработали стратегию защиты и нападения. Называлась она лаконично «хрен хреном вышибають»…
… «Молодых» пригласили на смотрины и добровольную передачу супруга в заботливые, камуфлированные руки. Кроме экс-жены и экс-тещи на мероприятии присутствовали: я, кума, Иришка, Валюха и сестра Ольги Ивановны, Катерина Ивановна с соседом.
Расклад баб- батальона был таков. Иришка-комбат заводила. Заводит с полуоборота и сводит, куда хочешь, хоть с ума, хоть в алкогольные дебри, хоть в соблазн. Тамада со стажем. На ней марш-бросок, программа мероприятия, и командование.
Ольга Ивановна и Катерина Ивановна- тяжелая артиллерия. В смысле они весом за сто пятьдесят, поэтому и пьют сто по сто пятьдесят. Скорее алкоголь может закончиться, чем эти барышни опьянеют.
Я и Валюха-огневой рубеж. В самом прямом смысле. Дело в том, что у нас с Валюхой удивительная тяга ко всему остро-жгучему. Когда мы крутим аджику, мой муж всё время спрашивает «в этот соус из перца, что-то кроме перца, ещё кладут». Любимые блюда: хрен с гренками и красный перец, моченный в уксусе.
На меня даже как-то кум обиделся. Я пришла к ним, а на столе стоит пол-литровая баночка аджики. Свежая, пахнет. Кума такую делает, просто ах, с кинзой, антоновкой, хреном и кизилом. Она её только накрутила и ушла к соседке за крышками.
У меня при виде такого блюда слюнки, прям, текут, и тут кум заботливо предложил:
- Лен, ну попробуй на вкус, а то вроде кисловата. Яблок что ли переложили.
Я выпила залпом больше половины. Вкуснотища!
-Хороший томат, вкусный и не кислый вообще,- сказала я, похвалив продукцию и, побежала искать куму.
Кум, увидев такое дело, подумал, что жена ещё не клала в аджику горький перец, и, решил, допить «томатик». Когда мы прибежали от соседки на его крик, он, с красным лицом, сидел возле крана и, жадно поливая себя водой из шланга, пил, сплевывал и снова пил.
Увидев нас, кум ещё больше покраснел и что-то пробулькал, показав нам кулак. Теперь аджику он пробует, окуная кончик чайной ложечки и, осторожно трогая продукт языком.
И главное орудие, так сказать, ракета «точка ё», Семён, сосед Катерины Ивановны. Оружие секретное, высокоточное, основные параметры «хочет и всегда готов». Или, как он говорит о себе, всегда свободный холостяк, с широким радиусом сексуального поражения.
Перед тем, как прийти осчастливливать эск-семью, Гришка (зять) чинно спросил, мол, чем эдаким ваше село порадовать, в смысле спиртного. Вы ж, мол, село, к элитному алкоголю не приучены, а у него теперь, вот, широкий ассортимент иностранных напитков, так что, можете просить любой.
Мы, люди не гордые, и продумав стратегию, заказали текилу. Закуски приготовили для "текилы по-донбасски». Дольки лимона, посыпанные солью и перцем, дольки из лимона, намазанные васаби, гренки с хреном, гренки с аджикой, гренки с горчицей, гренки с васаби, морковь по-корейски, свекла по-корейски, кабачки «огненный язычок» и синенькие «тещин язычок», фасоль с овощами. И всё исключительно с любовью и заботой. А как иначе.
Ольга Ивановна гордо поставила на стол «первак».
Признаюсь, труднее всего было нам с Валюхой. Пока ждали «молодых», мы кружили возле стола, зажав волю в кулак и глотая слюнки, как две голодные драконихи возле кучи кремния.
«Молодые» пришли, ожидаемо в камуфляже, но, слава Богу, без оружия. Одарив нас надменным взглядом, молодая попросила показать дом, а зять, с видом буржуа, поставил на стол заказанную нами бутылку текилы.
Гришаню ту же в окружение взяла Иришка. Отжала на безопасное расстояние от камуфляжной любви и пошла в атаку. Не знаю, за что они там пили, но когда его боевая подруга вышла к столу, осмотрев отжатое добро, Гришаня был уже в нирване и, стоя на коленях, выцеловывал руки комбата, то бишь Иришки.
Минус один,-отметили мы в журнале боевых действий.
Удивительно, но на камуфляжную любовь такие перемены в любимом не произвели впечатления, и она развязно бухнулась за стол.
Мы переморгнулись. На случай хладнокровия "молодой", у нас был припасён план №2 «текила-бум» и основной удар - «секс-бомб».
«Секс-бомб», он же Семён, умышленно не был поставлен в известность относительно перемен в жизни Григория и Надежды. Камуфляжная, как она представилась Ирэн, виделась ему исключительно, как боевой товарищ Гришки, причем, свободно-сексуальный.
Поэтому Семен принял позицию боевого голубя-воркуна, и пошел, выпятив грудь в амурную атаку. Накладывая, на тарелку камуфляжной гости вкусностей, он ворковал так, что мы думали, ещё не много и все голубки округи слетятся в его объятья.
А он, вошел в раж и, подкладывал и морковочку по-корейски, и фасолевое рагу, и «язычки» всех видов, и гренки выложил веером. Всё, чтобы сразить барышню.
И, каждый раз, всё ближе придвигаясь к ушку гостьи, выдыхал в её сознание «ваши глаза, как подствольный гранатомет стрельнули в мое сердце». По тому, как она мружила глаза, ракета точка ё» всё же нашла цель.
Камуфляжная почти родня, презрительно поинтересовалась, знаем ли мы, как пить текилу. Она, оказывается элитных Новочеркасских кровей, поэтому от глухого шахтерского села, умения обращаться с благородными напитками, не ждала.
Тут она и попалась. Всё было банально и предсказуемо. Даже, как-то скучно.
-Мы-то знаем, - улыбнулись мы, - Ну, ты ж на Донбассе, а на Донбассе принято пить «текилу по-донбасски». Смогёшь?! – вызов был брошен.
Мы разлили напиток в маленькие рюмочки, подвинули лимончик, присыпанный солью с перцем и лимонные рулеты.
- Ну, за Донбасс,- сказали мы, и, выпив рюмочку, блаженно закрыв глаза, получали удовольствие, разжевывая лимонный «текило-рулетик». Изготавливается он легко. Маринованный горький перец заворачивается в тонко нарезанный лимон, присаливается, и…ах! Или лимончик и ложечка тертого хрена…Это ж песня! Вот не знаем, правда, как, мексиканцы относятся к изменённой технологии пития их напитка, но у нас на Донбассе, свои мировые традиции.
Гостья, беря с нас пример, лизнула соль с перцем, и, ошалев от вкусовой гаммы, закинула в себя рюмашку, быстро кинув в рот дольку лимона с хреном.
Глядя на расширившиеся глаза гостьи, мы, крикнув:
-Не, подруга, так у нас текилу не пьют, пропускать низзя, налили ей ещё, всунув уже на закусь лимончик с маринованным перцем
-Давай, давай, - подбадривали её,- Донбасс порожняк не гонит, третья идет в составе сцепкою, ты ж будущая жена почти шахтера, не сдаваться, а сопли и слёзы, то з непрывычки, то не заморачуйся. А как ты хотела, - разъясняли мы ей,- у нас суровая шахтерская жизнь, и мужики у нас любят женщин сильных, шоб не только коня, и мужика скрутить могла. А без хорошего хрена, хрен ты мужика скрутишь. Ешь греночку, ешь,- учили мы «молодую» шахтерской жизни.
После третей, она залпом выпила умышленно поставленный рядом стакан с минералкой, но лицо от этого у неё веселее не стало.
Глядя, как мы весело наяриваем закусь в виде морковки по-корейски и гренок с чем-то нежно-зеленым, нахваливая хозяйственную Надюху, она решила спасаться тем же и, цапнула с тарелки, разложенные любвеобильным Семеном вкусности.
Да, гренки с васаби, выдержит не каждый.
- Мадмуазель, ваши глазки, как жерла трехдюймовок, сводють меня с ума,- ворковал Семен, думая, что покраснение лица, широко раскрытые глаза и, остановка дыхания у обхаживаемой им пассии, были вызваны исключительно его серенадами,- я ж вижу, як мы пылаем в пламени страсти и, готов тушить наш общий пожар, в ванной, наповненой шампаньським, у себя на вилле,- продолжал атаку Семен.
-Сэмэн, - держи свий пожар у штанях,- в бой вступила тяжелая артиллерия в виде ста пятидесяти килограммов Ольги Ивановны и Катерины Ивановны и, крякнув:
-Ну, шо, нэвэстушка, по стопядысят,- налили «первак» в стаканы,- шо ты ж з той интилигэнцией цедышь ти пиндюльки, в нашей семье, шо кушають хорошо, шо пьють з душою,- давай. И вручили «нэвэстушкэ» стакан «первака» и гренку.
-А что у вас всегда такое….острое кушают,-еле выдавила сквозь слезы Ирэн.
-Какое острое,- удивились почти родычи,- та у нас гострого николы не ели. Ой, забула, я ж сало не поставила до столу,- Ольга Ивановна, метнувшись на кухню, вынесла разнос с салом, нарезанным большими ломтями, натёртого чесноком и, к нему, чашку натертого хрена.
-О, вот это по-нашему,-обрадовалась Катерина Ивановна, - а то хрумаем морковку, как зайци,- она макнула хлеб в хрен,- от теперь пройняло.
-Ну, шо, нэвэстушка, ещё по стопядысят,- «первак» снова булькнул в стаканы.
Ирэн сквозь слезы с надеждой поглядывала на Гришу, но тот, будучи изрядно подшофе, вился, ещё одним голубем воркуном, вокруг повизгивающих и вызывающе звонко хохочущих Иришки с Надюхой. Они, выкладываясь по- полной, выполняли отвлекающий момент.
- Ага, знай шо таке залп ГРАДИВ, - просычала кума, хрумая гренку,- Та ты кушай, кушай,- уже обращаясь к Ирэн,- шото ты такая худенька, красненька, може температура? Тогда надо водку смешать з перцем та пить теплой. Вы ж там, на блокпостах мэрзнэте. Я тебе щас нагрею,- одарила кума почти невестку заботой.
Ирэн было уже не смешно. У неё текло из носа. Она не могла сдерживать слезы, прерывисто дышала и, явно хотела мировую, но было поздно.
Во-первых, аннексию Надькиного мужа начала она, для чего вторглась на чужую территорию, а во-вторых, мы уже вошли в кураж, а в-третьих, мы пленных не берём. У неё был один выход- бежать.
Она шатко подошла к Грише, и шепнула, что, мол, пойдем, спасибо за гостеприимство, но, прямо чует, надобность нести караульную блокпостовую службу вне очереди.
Но Гриша уже был изрядно пьян и, махнув рукой на новую жену, мол, знай, свое место, иди отсюда, стал сыпать анекдотами, пытаясь, удержать внимание Иришки и Надюхи.
Текила, минералка, первак и красный перец сделали своё дело. Ирэн с трудом стояла на ногах, хлюпала носом, и жаловалась на блокпостовую жизнь Семёну. Тот утешал. Настойчиво. Бабы вызвали им такси, и перекрестили за ними калитку…
…Утром, Семён счастливо и возбужденно рассказывал нервно дергающему глазом Григорию, что в лице Ирэн нашёл свою судьбу и, оборвав у Ольги Ивановны два куста георгин, пошёл делать ей предложение.
Григорий неделю просил прощения у Надюхи и, во избежание повторений адюльтеров, был отправлен с женой и сыном к родне в Сватово. Так закончилась его блокпостовая жизнь, а русский мир потерял ещё одного бойца.
Ольга Ивановна помирилась с моей кумой, и всякий раз, бегает к ней советоваться по экономическим и социально - политическим вопросам.
А после поездки в Сватово, её вообще подменили. Говорит, что всё это нам дано в наказание, что, мол, не ценили то, что Бог давал, своими мозгами не думали, вот и забрал Господь и пенсию, и зарплаты, и спокойствие, и тишину с миром.
К нашему удивлению, через месяц в городе мы увидели Семёна и Ирэн. Она была без камуфляжа и, казалась довольно счастливой, идя под руку с нашим «секс-бомбом». Семён смотрел на неё сияющими глазами и, попутно обрывал на клумбах сентябринки и чернобрывцы, даря их спутнице.
-Ну, я ж говорила «хрен хреном вышибать надо»,- довольно сказала кума.
- Вот, не могу с тобой не согласиться,- рассмеялась я.
Семён потом признался, что Ирэн очень боится общаться с нами. Она говорит, что много видела в жизни, но женщин, спокойно едящих хрен с перцем, первый раз. Да, и с блокпоста ради Семёна она ушла в тот же день. Влюбилась.
Немає коментарів:
Дописати коментар