"Я иду по городу, а на встречу знакомый. Когда-то был предпринимателем. И я когда-то был предпринимателем. Идем одинаково. Опущенные плечи. Отрешенный вид. Увидели друг друга. Я думаю, что надо бы подойти, но что ему сказать. Нечего. И знаю, что он думает то же самое. Ощущаю это. А что говорить? Эти тупые «как ты», «как дела»? И сигарета взахлеб. Если есть. И отвечать нечего. Никак и нигде - это теперь наша жизнь. Я делаю пару шагов ему навстречу. Визг тормозов. Из машины вываливаются камуфлыжники и начинают его бить. Кровь или мозг разлетается у них из-под берцев. Люди тупо обходят. Как роботы, машинально. Отводят глаза. Все! И я тоже. Автоматная очередь. Труп ногами скатывают под дерево. Это центральная улица. Голубые ели исполкома. У меня в голове тупая шутка «голубые не только ели, но и пили». И мрак!
Бежать нельзя. Мы, как в песне, скованные одной цепью. Нас, предпринимателей, в 2014 году всех поставили на учет в налоговую «ЛНР». Мы преступники. Такие, как и они. Такие, как врачи, убивающие горожан своей тупостью, кражей лекарств и безответственностью. Такие, как журналисты, пишущие в местной побрехушке о Рае на земле «ЛНР». Мы, такие же преступники, как тихушники-шахтеры, работающие за паек. Пенсы, бегущие в Украину получать пенсии, и, возвращающиеся, чтобы купить с пенсии пачку сигарет ублюдкам на блокпостах. Многие шахтеры -пенсионеры, живущие на 7-10 000 пенсии, могли бы свободно купить домик в Украине и жить припеваючи, но нет. Там фашисты. Здесь родное болото. Нужно сказать правду,- мы, жители оккупационной зоны, молчаливо согласившиеся с тем, чтобы жить в нигде и быть никем, мы-рабы!.
Возле моего дома экс-начальник одного из маленьких отделов исполкома (не хочу говорить какого, чтобы не унижать человека, знаю его, как порядочного и не берущего взятки), роется в мусорном баке. Рядом с ним два паренька, видимо студенты-птушники, аж синие и прозрачные, как спирохеты. Я не знаю, почему на ум приходит именно это. На ум сейчас приходит много чего. У меня классное место для жизни. На улице живет с десяток крутых ополченцев. Я смотрю на людей возле мусорки и понимаю, еще чуть-чуть, и я буду с ними рядом. Но не все так плохо. Работа есть. Работы полно. Денег нет. Стоимость продуктов в десятки раз выше довоенной. И даже те, у кого две пенсии, работа и регресс, уже не живут, тянут. А еще боятся. Могут узнать, что хорошо получаешь, и прийти. Ночью. Днем. Им все равно, когда и кого. В Ровеньках замочили начальника ГАИ. 20 лет в ментуре. Организатор «русской весны», сын в МРЭО, оформляет отжатые машины. Свой автопарк маршруток. Тоже отжатых. Торгует отжатыми машинами в Украине, России, Грузии. Дочка-следак. В общем, жизнь удалась. Удалась на быструю смерть от шести пуль. Жене не повезло. Пытали долго. Умирала страшно. Мучительно. Возможно, не столько от боли и страха, как от осознания потери нажитого и беспомощности. Беспомощность сейчас душит. Кто был никем, тот станет всем! Свершилось!
В Антраците бастуют шахтеры. Это вызывает улыбку. И злость. Злость до беления костяшек пальцев. Они требуют от ополчения дать им, шахтерам, поесть. Они, тысячи мужиков, которые могли бы передушить полупьянь в темных переулках, напоить их отравленной водкой, купленной на последние деньги, накормить пирожками с крысидом. Стать великими в своем величии. День шахтера, б…ля. Славы, дайте же славы! Настоящей мужской, неподдельной. Как называют тех, кто травит собак? Догхантеры? Станьте русохантерами, ополчурохантерами, ихтамнетьте ихтамнетов, наконец. Их же никто не считает. Берите оружие. Вот оно. Под ногами. Пьяное, обоссаное лежит возле комендатуры. Подойди, скажи: "Браток, ты как, тебе плохо, пойдем, пойдем", и в темную улочку. Все улицы темны. Все улицы пусты. Комендантский час. Их комендантский час это их время. Они вылетают, как камуфляжные оборотни, вурдалаки, вылезают, как зомби, чтобы пить кровь. Тянут со дворов металл, картошку и купорку из подвалов, и вырезают вышедших на грохот старушек. Комендантский час. Время угонять машины. Время хватать шахтеров, идущих со смены. А должно же быть наоборот. Но нет. Мы переступаем через лужу крови, отворачиваемся от трупа под голубой елью. Хорошо, что не меня. И домой. В тишину. В любимую музыку. Фильмец. Водяра холодная. Не берет? Выйди на улицу, подойди к точке, возьми ширку. И мир становится ярче. Газоны покрыты шприцами. Люди ищут забвения. В стакане, в понюшке, в ширке, в скандалах.
Люди получают удовольствие от вида крови. Ругаются соседи? Вызвать ополчение и, куря на балконе, прищуренно с глубоким чувством удовлетворения, наблюдать, как ополчение наматывает их на берцы. С каким наслаждением теперь орут бабы. По поводу, без повода. Женщин редко увидишь. Бабы. Настоящие, русские, с оскалом, с синькой, с намалеванными бровями на всю обвисшую грудь. Они посылают на войну сыновей, мужей. Требуют крови. Требуют воровать. Убивают раненных в больницах, убивают больных. Медсестра и врач здесь в зоне, это смерть. Мне кажется, им все равно кого убивать. Они боятся, чтобы их не изнасиловали нацики. Я смотрю на них и понимаю, это же они, они насилуют своих мужей, это их нужно боятся. Три мои соседа ушли в ополчение из-за жен. Достали скандалами. Все трое шахтеры. Гордые, не сломленные, сильные. Теперь их жены их грызут из-за того, что они не могут поехать и оформить пенсию в Украине. В списках! Теперь их жены платят деньги, снимают с себя золото для местной нотариусихи, чтобы та оформила на них доверенность по действиям с банком-документами. И те, кто боится нациков, поедут в Укропию. С медлительной улыбкой маньяка, спрашиваю об угрозе изнасилования. Наслаждаюсь ответом,-хватит уже брехать, никого еще не изнасиловали, все ездят. Все ездят! После этой фразы хочется идти к мусорному баку, обнять экс-чиновника, видимо потерявшего работу, позвать соседку, уволенную с закрытой новой властью инфекционной больницы. Нет, Двух. И вторая же то же уволена. Прихватить студентов, вероятнее всего, получивших паспорт «ЛНР» по достижению возраста, так как нет денег на решал, и рвануть, прямо на этом баке в жизнь. Йоххо! Свободные люди могут себе и не это позволить. Вот только оботру кровь знакомого с ботинок. И рванем!"....
Ах, да. Я же хотела написать о дне шахтера.
В Антраците нет зарплаты. Шахту «откуркулила» себе «Лынырия». Шахтеры Свердловска тихо молчат в платочек. Им платит Ахмет в гривнах. Они Боги. Им привозят карточки ПУМБа прямо на работу. Выезжать в Укропию не нужно. Ахмет бережет свою войско. Гривны в переводе на рубли, миллион! Поэтому выгодно покупать все в Гуково. С карты идет оборот по курсу НБУ. Курс рубля в Укропии устраивает всех. Он и выше курса рубля в Лынырии. Эти шахтеры будут молчать. Нужно беречь то, что есть. Первая фраза, которую я услышала на бюджетно-организованном митинге из шахтеров, учителей, медиков, чиновников 1 марта 2014 года была: "Нам все равно на какого царя работать". В этом весь Донбасс.
В Ростовской области закрыты все шахты. Работает предприятие Ахметова. И то это обогатительная фабрика. Четыре из Гуковских шахт, взятые в аренду, не получают зарплату три года. «Дайте нам кредиты, чтобы отдать старые кредиты», - скандируют голодающие шахтеры в Гуково. На плакатах нет слов «президент» и «путин». Во всем виновата местная власть. "Путин придет порядок наведет". Они его адепты. Они его обожают. Просто царб не докладывают об их проблемах. Хозяин –частник, взявший шахты в аренду, в бегах. Три года прокуратура не видела нарушений. Три года!
На Москву идут фермеры Кубани. У них решениями судом забирают земли. Паевикам не выплачивают паи. Рейдеры охраняют поля войсками. Скупают в «Л-ДНР» оружие и вооружают свои «армии». Фермеров в Москву на тракторах не пустили. Их избила полиция на дороге под Ростовом.
В Ростове срывается отопительный сезон. Нет денег, чтобы оплатить газ. Тот бесплатный и дармовой, за который голосовали дончаки на «референдуме» в мае 2014 года.
Ростовскую область накрыло крымской геморрагической лихорадкой и йододефицитом. И если первое просто убивает, то второе делает инвалидами все последующие поколения. Умственными, если что.
В Ростовской области дети убивают престарелых родителей. Маньяки насилуют несовершеннолетних. А сотрудники ГИБДД отказываются работать в здании, построенном в 1931 году и содержащимся без капитального ремонта. С нужником во дворе 1931 года постройки. Вероятно, тоже без ремонта.
«Вы пишете ужасные вещи о России,-возмущается горловчанка из «ДНР»,- я была в Москве, тут так прекрасно. И люди похожи на нас. Они почти не улыбаются. Сосредоточены. Мудры».
Сосредоточены или угрюмы? Впрочем, какая разница.
Мир, в который стремились люди, оказался разным. Но несовершенным. Угрюмость, подающаяся, как философская сосредоточенность, ведь тоже кому-то нужна. Кому-то нужна эта угрюмая Москва, угрюмая Горловка, угрюмый Угрюмовск. А если захочется веселья, можно позвать Кобзона, кокошник Поляковой или бурановых бабушек. И этот мир тоже будет кому-то нужен. Но как быть тем, кто попав в этот кобзоновый мир с иллюзией париков и кокошников не хочет в нем жить? Сложный вопрос.
Война поставила передо мной много вопросов. Самый важный, а могли бы изменить что-то люди Донбасса весной 2014? Те же шахтеры?
Когда ихтамнеты- провокаторы подошли к Сватово, вышли люди. Без оружия. Просто люди. И послали «ополченцев» и «освободителей» вон. И они ушли.
Без картинки «народной поддержки», без картинки «гражданское восстание» Россия не могла зайти на Донбасс.
В ТОВ ДТЭК «Свердловантрацит» государственные флаги сняли без ополчения и русских войск. Сами и добровольно. Флаги исчезли быстрее, чем на горсовете. И тогда в городе люди поникли, - уже все порешали, Ахметов все знает, зачем лишняя кровь. Будем Россией.
На митинге 1 марта 2014 года, когда местные комми, афганцы, регионалы, власть города и представители Ахметова кричали «хунта» и «Россия нас спасет», шахтеры молчали. А ведь у приезжих казачков тогда еще не было оружия. И милиция была. И прокуратура. И флаг над исполкомом Украинский. И на «сцене» был десяток «защитников царя и отечества расийского», а в толпе тысячи полторы молчащих бюджетников, шахтеров.
Что было бы, если бы поднялся 18 000 коллектив ТОВ ДТЭК «Свердловантрацит»? За единую Украину! И соседние 14 000 шахтерский коллектив ТОВ ДТЭК «Ровенькиантрацит»? И блокпосты были бы на границе шахтерские с украинскими флагами. Вот все эти 18 000, 14 000, да бюджетники, да чиновники, да погранцы, да прокурор с громкоговорителем. В Свердловске 72 000 населения. В Ровеньках и Краснодоне чуть меньше. Если бы все стали на границе с Россией? Была бы война? Ввел бы Путин войска? Давил ли бы он танками на границе Украины ее народ «защищая русскоязычных», кричащих, - мы за единую Украину?
Если бы и "да"! То жертв все равно было бы меньше, чем сейчас.
Но вряд ли! Такое «братское» отношение было бы по-другому оценено беспокойной Европой.
Что сейчас? Сейчас свершился главный посыл Донбасса этой войне. Нет, не «жить в России» или «жить в СССР». В СССР, согласитесь, все же не убивали на улицах из автоматов (если, конечно, не было приказа Совмина), не топили жен начальников ГАИ в ванной. Сбылось уютное и аполитичное,- от нас ничего не зависит.
Сейчас на Донбассе от людей ничего не зависит. Это правда! Напичканный ихтамнетами, добровольцами-наемниками, приехавшими куражится, и убивать, криминально-ментовскими кланами, армиями, бандитами, оружием, живущий за счет контрабанды, страха и людского горя, Донбасс вряд ли можно остановить. Я имею ввиду людской волей. «Референдумо-выборы» пройдут так, как нужно автомату.
А шахтеры? Современные шахтеры Донбасса. Да нормально они живут. По-шахтерски. Кто-то пашет, чтобы прокормить семью. Кто-то спивается или стал наркоманом. Кто-то, наоборот, прозрел и начал заниматься спортом, женился, стал добропорядочным отцом. Кто-то надеется, что все же построят Луганскую Швейцарию, ведь уголь миру нужен. Кто-то надеется, что Донбасс скоро освободят. Кто-то ушел воевать и воюет за это освобождение. Кто-то звонит и передает координаты ихтамнетов и шлет фото бравого ополчения в СБУ и «Миротворцу». Кто-то воюет в этом самом ополчении. Кто-то ушел в копанки. Кто-то сам стал хозяином копанки. Кто-то умер от силикоза и не увидел ни побед, ни ошибок, ни поражения. Кто-то тихо живет на пенсии, ожидая своего часа и, если доживет, поднимет тот флаг, какой будет у победителя.
Наверное, и не в шахтерах-то дело. Или в шахтерах? Все же Донбасс это их край. Ну, по крайней мере, они же так думают. А если это их край, то и сделать для него все, чтобы он был краше, тоже, по идее, должны они. Не Путин, не за них, не Порошенко и Украина, и даже не Швейцария, а они. Этого еще никто не понимает.
Что касается праздника. Так это уже и не праздник. И не шахтеров. Бурятовские бабушки. Бабушки. Седые леди и седые джентльмены сейчас в зоне оккупации по всюду. Их больше, чем шахтеров. Площади пенсионеров. Море пенсионеров. Донбасс как будто постарел. В один миг. Стал сотрясать воздух прелью тела и сокрушать маразмом. Молодежи почти нет. На день шахтера на площадь и концерт пришли старики. А еще любой праздник, это комендантский час. Лязг автоматов. И забытье! Черное, как сам антрацит.
Я спросила у шахтеров, знают ли они, почему День шахтера в Украине отмечают именно в последнее воскресенье августа.
Ответ был или "нет", или "забыл", или "так назначили приказом".
А День шахтера-то начали отмечать в связи с тем, что в ночь с 30 на 31 августа 1935 года шахтер Алексей Стаханов установил рекорд, послуживший началом стахановского движения. И первые шахтеры, коллеги Стаханова ненавидели этот праздник, так как знали «цену» рекорда и его настоящий пот.
Не помнят современные шахтеры Донбасса и о подавлении голодного восстания в Новочеркасске. Говорят, брехня это, фейк.
Не знают о современной голодовке в Гуково, хотя это 12 км от Свердловска. И заправляться, покупать продукты, жители «ЛНР» ездят именно туда, или не хотят знать.
Не помнят шахтеры и о кровавых событиях 24 августа 1998 года, когда их коллег возле Луганской ОГА избивал "Беркут".
Не чтят шахтеры и 14 декабря, День шахтерской стойкости.
Шахтерская слава канула в лету. Забытье, истребление памяти, халатное отношение к истории дает многое. Оно дает бесславье и войну!
П.С. До войны в Украине насчитывалось 150 шахт, из которых более половины – 85 шахт – оказались на оккупированной территории, что составляет 57% от всех шахт. Также, 90 из общего количества находится в государственной собственности (в 2016 году 24 из них работают), а остальные 60 – в частной, 30 из которых принадлежат ДТЭК.
По состоянию на 28 августа, 69 шахт не работают из-за боевых действий, еще 7 – разрушены, оставшиеся 74 – функционируют или законсервированы.
За годы войны в ЛНР» число копанок выросло от десятка до 450. В копанках «Л-ДНР» ежемесячно погибает от 3 до 5 человек.
Заработная плата в «ЛНР» и «ДНР» оплачивается только на шахтах ТОВ ДТЭК, которые не пострадали от рук бандитов и обстрелов. Зарплата выплачивается в гривнах на карточки банка ПУМБ.
Шахты, перешедшие под руководство Плотницкого-Захарченко имеют 2-х летнюю задолженность по заработной плате.
Да, я хочу написать о Дне шахтера. Я хочу напомнить шахтерам о том, что они забыли, крича «на Майдане избивают наших ребят из «Беркута». И даже не своими словами. Возьмем старые публикации, чтобы не обвинили в создании фейков (http://argumentua.com/stati/shakhtery-protiv-berkuta-luganskoe-poboishche )
«Как вспоминают сами шахтеры, было несколько атак «Беркута», с ударами по голове, по лицу, почкам, а также применением газа нервно-паралитического действия «Терен-2».
После первой атаки «Беркута» пикетчики прорвали милицейские заслоны. Все вместе шахтеры сели на асфальт и устроили манифестацию протеста. Люди сели на асфальт, зная правило: сидячих не бьют. Но это правило было написано не для преступников в погонах. Били сидячих, били лежачих.
Били тех, кто был без сознания после газа «Терена». Били тех, кто вообще оставался в стороне — как, например, инвалида 2-й группы, депутата Краснодонского городского Совета Александра Гордуса, которого избивали дубинками и ногами. С сотрясением головного мозга, нагноившимися ушибленными ранами лица, Гордус еще долго лечился в различных больницах.
Били подло. К лидеру пикета, Дмитрию Калитвенцеву приблизился омоновец, со словами: «Не бойся, отец, тебя не ударим». И тут же из-за его спины другой омоновец дважды ударил Дмитрия дубинкой по голове — ближе к виску, чтобы надежней добить. Были команды озверевших начальников (Сидоренко и др.) — «Добивайте!»
Когда ряды шахтеров соединились, «беркутовцы» были оттеснены к турникету перед обладминистрацией. Что удержало их от повторной атаки? Почему последовала команда уходить — и они, как крысы, цепочкой, уходили по турникету, растекаясь в стороны?
Скорее всего, шахтеры таки защитили себя. Защитили огнем. Так как нападали на людей с готовыми и заправленными керосином факелами, то шахтеры этими факелами и отбивались, обливая керосином все вокруг. Все были в нем. Кто-то бросил факел на асфальт, кто-то попытался факел зажечь — и вот уже струйка пламени побежала по асфальту. Если бы бойня продолжилась, все бы превратились в горящие факела.
Начальство стояло вместе с милицией перед турникетом, у здания. Вызвали прокурора. Страшного шахтерского оружия, о котором сообщало позже начальство — прутьев, кольев, стеклянных бутылок и т.п. — прокурор, естественно, не увидел. Как и не увидел камней: вся кладка мостовой была целая. Остатки самодельных факелов да пластиковых бутылок — вот и все «оружие пролетариата».
Постучав об асфальт с криками «палачи!», «убийцы!», «преступники!», шахтеры выстроились в колонну и прошли-таки по намеченному маршруту — с теми же самыми устными «благодарностями» устроителям погрома.
Вызвали скорую помощь. Всего пострадало около пятидесяти человек, а за скорой помощью обратилось 22 человека (списки всех обратившихся имеются). Немедленно госпитализированы девять пострадавших: четырех забрали в областную больницу, трех — в 6-ю больницу, одного — во 2-ю, и еще одного — в Юбилейнинскую больницу. О запуганности медработников свидетельствует врач Л. Заливная, которая проведывала по больницам госпитализированных шахтеров и видела людей в штатском, также занимавшихся этими больными. При их виде медицинские работники переставали говорить вообще. Точно также после невозможно было добиться сведений о Саше Михалевиче, умиравшем долгие две недели — а медработникам запрещали рассказывать о его состоянии.
А еще напомню, что тем побоищем, той невыплатой зарплаты и нынешней войной они обязаны все тем же людям. Барыгам из Партии Регионов. Ахметову и К. Разгон демонстрации шахтеров не мог состояться без «добра» тогдашнего главы Луганской облгосадминистрации, а им с 7 апреля 1998 года по 2005-й год был Александр Ефремов.
Кого же вы поддержали в этой войне, шахтеры? Того, кто убивал всю вашу шахтерскую славу! А жаль!
На войне нельзя надеть пацифик. На войне нельзя быть посредине. Если ты посредине, ты мишень! На войне нельзя промолчать. Если ты молчишь, за тебя будут говорить враги. Донбасс, вспомни свое прошлое, в нем твое будущее!
Немає коментарів:
Дописати коментар