Туманный монстр. Просто домашнее.

Я не люблю туман. Туман на Донбассе - это грязь на одежде и теле, привкус серы от горящих отвалов, головная боль и мрачное настроение. Тяжело и неуклюже сползая на город, он превращается в сероводородный смог, насыщенный мелкой антрацитовой пылью.
Фу! Так не хочется выходить из дома, а тем более попадать в его удушливую пелену. Только в степи туманы, которые клубятся между ложбинок курганов, выглядят чуть привлекательнее, прикрывая декольте степного пышногрудья и делая степь загадочно-эротичной. В эти минуты, кажется, что она дышит. Вдох, выдох и клубящееся колебание междогрудий. Но все равно и они не тянут на праздничную фату невесты. Такие же серые, как запылившаяся вата.

Климат Каневщины очень отличается от климата Луганщины. Там вечная сушь. Тут сплошные радуги и внезапные дожди. А после дождя туман всегда виден на Каневских холмах. Бродит, клубится, вьется над соснами белесой дымкой, похожей больше на дымок от костра, чем на туман. Иногда, кажется, что это просто облака зацепились за сосны, и висят, обмякшими парусами. Близко здешний туман я еще не видела.

На днях мы пошли в лес за шелковицей и черешней. О, благодатные Каневские леса! Тут все, чего не хватает в жизни переселенцу,- черешни, шелковица, яблони, абрикосы, груши. Шелковица крупная и чуть маслянистая на вкус. Сладкая и всегда сочная. 

Кидаю ягодку в рот. Закрываю глаза. Сравниваю, вспоминая вкус шелковицы в моем селе. Разница есть! Шелковицу на Донбассе мы зовем тютина. От слова «тут», «тутовник». На Луганщине она более душистая, хоть мелкая и чуть суховатая, так как вызревает обласканная знойным, насыщенным горечью чабреца степном ветре. 

А вот черешни! Каневские лесные черешни несравнимы ни с чем. У них необычный вкус, как бы с дымком, с чуть горьковатым послевкусием. В них удивительно переплетаются пряные ноты каких-то лесных трав, похожих на белый перец, с кислинкою и смолистостью сосны, и, конечно же, хмельным медом акаций. Когда ты их раскусываешь, мелкие, но сочные, ах… 

-Мама, вот, наверное, чем питаются феи! - мурчит от удовольствия Жизнелюбие и определяет странный вкус, как «что-то изюмное». Не хочу разрушать сказку, но поздно, Жизнелюбие, урча и почавкивая, самостоятельно приходит к выводу, что черешни-то цвели вместе с соснами и акацией. Вот трудолюбивые пчелки и вездесущий ветер и разнесли пыльцу с цветка на цветок, придав ягодам необычный и загадочный вкус.

-Мам, это новый сорт сосново-акацивыевые черешни! Чур, мой! Я изобретатель! Назову их, назову…А, сначала съем, потом назову! 

Поход в лес всегда подвиг.
Во-первых, мы еще не знаем окрестности. Во-вторых, дождь может догнать где угодно. Мы уже подозреваем, что он охотится за нами. Наблюдает из-за холмов и как только мы в лес, он сразу в тучи и поджидать.

Домой всегда возвращаемся перепачканные шелковицей, мокрые и взбудораженные. И тогда чай. Да! Земли здесь благодатные! Шалфей вот еще не нашла. А вот подмаренника, репяшка, чабреца, буквицы, донника, алтея, акации, липы… Каждый раз вместе с ягодами приносим пучок травок. Хорошо! 

Сижу умиротворенно прихлебываю чай, завернутая в кем-то заботливо подаренный халатик. Волосы еще мокрые. Дождь опять нас переиграл. Зашел со стороны другого села. И мы его не увидели из-за сосен. 

-М-а-а-а-а-а! Там такое!

Надо бежать. Жизнелюбие не отстанет. Иду с полной уверенностью увидеть радугу. Но радуги нет. 

По полю, нам на встречу идет туман. Скользит по бахче и кукурузе, плавно поглощая верхушки травы. Медленно, как густое, сельское молоко. Как покрывало, которое в полусне тянет рука. 

-Мам, глянь, как в кино!- удивлению и восторгу Жизнелюбия нет границ. 

Шмыг! Она уже в поле. 

-Ну, куда?- бурчу я, идя за ней,- ты же еще не высохла.

-А, потом, - отмахивается,- смотри, какой он, - снизив голос, шепчет Жизнелюбие, - так в кино показывают, да?!

Туман уже полностью поглотил Каневские холмы. Белый и удивительно плотный. Он медленно доползает прямо к нам и останавливается. 

Это вызывает бурю эмоций у Жизнелюбия. Поле, как бы разделено на две части. Зелено-солнечная и молочно-зеленая, не видимая. 

Жизнелюбие тыкает туман пальцем. Я тоже не выдерживаю, глажу по нему рукой. Рука проваливается в молочный плен. Он мокрый и странно-бархатный. Я, улыбаясь, пытаюсь набрать туман в ладоши.

Жизнелюбие, наклонившись, тыкается в туман носом. 

-Ма, я туман ем, глянь, ням-ням-ням. Мам, а тут монстры есть,- переходит на шепот Жизнелюбие.

- Тебе четырнадцать,- подыгрывая, напоминаю я шепотом.

- А монстры об этом знают? - спрашивает Жизнелюбие шепотом, но уже с явными нотками набедокуривания. Секунда. Прыжок. И вот уже из молочно-кукурузного моря доносится звонкое:

-Л-о-о-о-ш-а-а-д-к-а-а-а! Л-о-о-о-ш-а-а-д-к-а-а-а! Ты гд-е-е-е!...

….На следующий день температура. Ангина! Вот и побегали под дождем. Лежит с красными щеками, шмыгает носом, требует внимания и сказки. Дохлебывая чай с малиной, алтеей и липой сообщает хрипя:

-Это меня туманный монстр укусил. Похоже, у них нет возрастного ограничения!

Ну, вот что ты будешь с ней делать?!