А шахтеры забыли. Даже, не то, чтобы забыли, они упорно отворачивались, отводили взгляд, и, даже, проявляли агрессию, когда им напоминали за 24 августа 1998 года, 14 декабря 1998 года.
Странно. Я не понимала тогда этого. Как и не понимала того, почему люди избегали говорить на темы расстрела рабочих Новочеркасска, ядерных испытаний под Харьковом, Голодомора. Такое чувство, что внутри них стоял какой-то внутренний блок-табу. И даже, когда о Голодоморе заговорили на официальном уровне, среди обывателей, обычных граждан, эта тема считалась запретной, болезненной, вызывающей агрессию.
Но, казалось бы, ладно, темы далеких дней, можно и обойти, подведя общую черту «мы там не были, чтобы судить», но 28 августа 1998 года, как и 14 декабря 1998 года, касались лично каждого шахтера.
И вот, только теперь вижу, свою ошибку. Эти темы шахтерских дат, касались не всех поколений шахтеров. Отцы, не рассказывали детям. А на Донбассе умирают рано.
Новые поколения горняков, росли с внушенной им позицией силы, шахтерской силы, абсолютно не зная о шахтерской слабости.
Шахтеры Донбасса, в представлении тех, кто никогда не был в этих краях, представлялись монолитной силой, способной постоять друг за друга, страну и тот же Донбасс.
И только мы, жившие там, и видевшие своими глазами внутренний мир шахтеров, темные улочки Донбасса, знали, гордое звание «шахтер» давно заменено на трусливое и боязненное «крот».
С митингов 90-х утекло много крови, пота и воды. Шахтеры не сохранили память о тех днях, о своей борьбе, не возмужали в борьбе, не передали знания и боль поколениям, и даже стали ярыми противниками любых акций непокорности.
Опрашивая жителей города в эти декабрьские дни, я, не вдаваясь в подробности, просто спрашивала: «Что случилось 14 декабря 1998 года в Луганске?».
Никто из свердловчан не мог дать ответ на этот простой вопрос.
Сегодня, я снова возвращаюсь к тем дням. Я думаю, это важно. Там, на Донбассе, в зоне АТО и оккупации, никто больше не захочет вспомнить. Думаю, им это не нужно. Это стало нужно нам.
Каждый год, перед празднованием Дня шахтера (последнее воскресенье августа), практически совпадающее с Днем Независимости Украины, на Луганщине, в городе Краснодон, проводили акцию-карнавал.
Сжигали чучело власти в образе надоевшего генерального директора, в очередной раз писали плакаты и требовали выплатить задолженность по заработной плате.
В 90-е шахтеры разных шахт Луганщины, - это, как экскурс в требования, - не получали зарплату, но ходили на работу. Кто три года, кто и пять лет.
То есть ужас происходящего тогда, оцениваешь только сейчас. Люди, униженные, ограбленные, молчат, и ходят на работу, в тот момент, когда их дети падают в голодный обморок. И раз в год, эти люди проводят факельное шествие, чтобы напомнить о себе тем, кто не выплачивает им зарплату. И так, каждый год. Это я к слову о мужестве и терпении гордого клана горняков.
Сейчас, война. Три года Ада. Молчит Луганщина. Она привыкла молчать! Гордые и могучие шахтеры, могут разнести в дрободень США, Москву, Донецк, Киев, Львов, Германию, Финляндию где-нибудь в грязных, вонючих кандейках, запивая мутным самогоном, скользкий, гнилой огурец. Выйти и сказать все, что они думают о Порошенко, Украине, России и Обаме и Меркель, они могут сегодня и сейчас. Правда, так, чтобы их при этом не спрашивали ни о путине, ни о Плотницком с Захарченко.
И события 1998-го года, ставшие кровавыми и трагичными для тех, кто переживал за свой край, как нельзя созвучны с нынешними, не мене горькими и трагичными.
Пять лет, целых пять лет в смутные 90-е, шахтеры не получали зарплату, вырезали свои шахты и города на металлолом, допускали приватизацию, продавали за копейки приватизационные сертификаты, не требовали привлечения к ответственности «отцов» региона. Тихо роптали. Обвиняли Киев и Москву. Но не обращались ни в суды, ни в международные инстанции, а главное, самое главное, способствовали тому, чтобы шахты топили, резали. За копейки шли в копанки, брали резаки в руки, крушили обанкроченные предприятия, чтобы ночью, прийти и украсть то, что не вырезали и не вывезли днем новоявленные «хозяева жизни».
Пикеты были разрозненные, и скромные. Основные требования были личного характера: выплатить задолженность по зарплате. О том, что происходило в области, и как гибли города, никто вопросов не поднимал.
Честно, об этом даже не думали. Единственный вопрос на повестке дня, добиться выплаты зарплаты. И если для этого нужно было продать свою шахту на металлолом, это большинство не смущало.
Были, конечно, буйные, как их называли «городские сумасшедшие». Для меня флагманом и эталоном борьбы Донбасса был профсоюз шахты им. Баракова (г. Краснодон). Вот эти поднимали все вопросы, даже политические. Но их было мало. Очень мало.
Да, люди и тогда на Донбассе боялись. Ведь с пикетами и особо буйными боролись по-советски: обвиняли активистов в алкоголизме и закрывали в психушки на принудительное лечение, избивали, убивали, похищали семьи. Самым простым методом борьбы было «разделяй и властвуй». Людей сталкивали лбами, вкидывая информацию, какая бригада получила «откупные», какая нет.
Например, на шахте «Должанская-Капитальная», бригада добычного участка, под руководством Никишина, получив зарплату, устроила драку и избила других шахтеров, отказавшихся спускаться в шахту.
В Краснодоне «сжигание чучела» приветствовали даже власти города. А что? Мирно, с песнями, с водкой, сожгли, выплеснули агрессию, и по домам. Шахтеров там не трогали, и они пять лет бодро сжигали «чучело» врага, не получая зарплаты и работая.
Тогда в 1998 году шахтеры города Краснодона съехались под Луганскую обладминистрацию. Заметьте, только Краснодона. ИХ не поддержали и не поддерживали шахтеры других городов, так как Свердловск уже получал зарплату, хоть и частями, а шахтерам других шахт, пообещали отдать долги, только, чтобы они не принимали участие в «маскараде». И они не приехали!
Мероприятия, по меркам краснодонцев, были стандартные. Песни, шествие, стучание касками, сжигание чучела «врага», концерт. В городе им это разрешали, вот они решили и «надавить» на область. Хотя требований к смене зажравшихся Луганских элит не выдвигалось.
Правоохранители из областного УВД решили перебдеть, и подавить восстание. На этом, жестком подавлении, настаивало и тогдашнее руководство области.
Удивительно, но правоохранителей, тогда не смутил факт того, что работяги, с черными кругами под глазами, работали уже больше трех лет, а некоторые и по пять, не получая зарплаты, теряли сознание, а дома их ждали голодные семьи, которые уже перешли на рецепты 1933 года,- лебеда, акация, полевые злаки.
Ведь, по-закону, по-логике правоохранительной системы, она должна была возбудить уголовное дело по невыплате зарплаты, защитить пострадавших, но…
Тогда система чувствовала безнаказанность. Эх, если бы шахтеры это помнили, осознали, понимали, они бы поняли Майдан.
В 2014 году система, вкусив нескольколетней безнаказанности и вседозволенности, решила, что держит Бога за бороду.
Вот поэтому, я считаю, что историю Украины нужно обогащать этими фактами, учить в школе эти маленькие внутренние трагедии. Ведь из них, невынесенных уроков, формируются будущие ошибки, просчеты, недопонимание.
В истории СССР должна быть глава о кровавых преступлениях сверхдержавы: расстрелы рабочих бастующих заводов, в том числе и Новочеркасская трагедия, НКВД, ГУЛАГ, Беломорканал, БАМ, Соловки и тысячи преступлений против народов, вжатых в единый, могучий.
В истории Украины должны быть «приватизации», и шахтерские бунты, убийство Александрова и Гонгадзе, Врадиевка, янтарная трагедия Волыни, ядерная трагедия «Юнкома», лесная трагедия Карпат.
Ведь, если бы потомки тех, кто был избит 24 августа 1998 года на площади Луганска, вряд ли поддержали Януковича, регионалов и коми, в их желании утопить область в триколорном мире.
Рассказ очевидца трагедии Дмитрия Калитвинцева:
«24 августа 1998 года на площади перед театром был многолюдный праздник. Вечером обещали фейерверк. День был теплый, солнечный. Шахтеры готовились к факельному шествию. Под видом охраны порядка во время массовых гуляний в сквере, где стояли шахтеры, собралось необычно много милиции. Они собирались группами и поодиночке, в формах и спортивных костюмах — хотя что-то неуловимое выдавало в них милиционеров. Шахтеры обошли все дворы вокруг площади, где также оказалось видимо-невидимо милиции (об этом их предупредили местные жители). И, насчитав там до двух тысяч милиционеров и солдат-срочников, сбились со счета. Как всегда у пикета прохаживались высокие милицейские начальники. Заместитель генерала Будникова, А. Никитенко в разговоре сказал шахтерам: «Сегодня вы пожалеете, что пришли сюда от ваших семей». Шахтеры почуяли недоброе.
Это тяжелое предчувствие усилилось, когда около 15.00 в сквере появились омоновцы. В темных пятнистых спецформах, как воронье, они стояли на противоположном конце сквера.
Итак, шахтеры встревожились — но не предполагали, что внешне благопристойная власть пойдет на такое преступление. Пикетчики сооружали чучело «паразита». Вертевшиеся тут же милицейские начальники проявляли почти детский интерес к чучелу: заглядывали, как его начиняли, снимали весь процесс видеокамерами, фотографировались рядом с чучелом «на память». Когда все было готово, подошли с очередной угрозой: потребовали не устраивать шествия.
Около 19.00 — в тот самый момент, когда первые два отряда пикетчиков стали получать керосин для факелов — к штабной группе у чучела подошли милицейские начальники. Они заявили, что в чучеле заложено взрывное устройство. Шахтеры знали, что в чучеле ничего нет, но предложили осмотреть чучело. Пока шли эти переговоры, милицейские колонны отсекли остальные отряды от штаба и от двух первых отрядов — так, что в эпицентре событий осталось не более 20-30 человек.
В этот же момент стоявшие в бронежилетах и касках спецназовцы, надели на себя черные «намордники». Стоявшие спокойно шахтеры, все еще продолжавшие переговоры, вдруг услышали отчетливую команду: «Беркут», пошел! Глубина пять метров!». И «Беркут» ринулся на людей. Раздались крики. Дубинки мелькали в воздухе, молотили по головам, по плечам. Людей сбивали с ног. Все слилось в страшный, многосотенный, мужской крик, в громадную темно-синюю свалку с эпицентром, где над каждым сбитым на асфальт шахтером нависали по 6-7 «беркутовцев».
«То, что было в этом адском круге, лучше всего передал человек, случайно оказавшийся в этой бойне — Владимир Попов из города Брянка: «Бійка точилася скрізь аж до пам’ятника Т.Шевченку. Кілька хвилин я був в кільці міліції і ОМОНу разом з шахтарями. Шахтарів били жорстоко. То тут, то там падали люди. Десятки непритомних тіл на асфальті... Кілька шахтарів провели повз мене з заламаними за спини руками.
Галас, стогін, крики і звернення до громадян-луганців по допомогу. Шахтарі — безпорадні у своїй люті і слабкості проти омону і міліції. Бійка тривала хвилин 15–20. Потім ослабла. Машин швидкої допомоги я не бачив. Десь о 20 годині все закінчилося тим, що шахтарі збилися до купи, сіли на асфальт і почали щосили стукати порожніми пляшками. Тут же запалили факели. Поранених підібрали, порозносили по палатках.
Я підходив, розмовляв з шахтарями: чого ж битися з міліцією?! Треба побити всі вікна в будинках облдержадміністрації, як це зробили татари в Сімферополі. Мене сприймали як провокатора. Мабуть, сідина спасла мене від розправи. Наслухався я матюків від шахтарів і погроз від міліції».
Как вспоминают сами шахтеры, было несколько атак «Беркута», с ударами по голове, по лицу, почкам, а также применением газа нервно-паралитического действия «Терен-2».
После первой атаки «Беркута» пикетчики прорвали милицейские заслоны. Все вместе шахтеры сели на асфальт и устроили манифестацию протеста. Люди сели на асфальт, зная правило: сидячих не бьют. Но это правило было написано не для преступников в погонах. Били сидячих, били лежачих.
Били тех, кто был без сознания после газа «Терена». Били тех, кто вообще оставался в стороне — как, например, инвалида 2-й группы, депутата Краснодонского городского Совета Александра Гордуса, которого избивали дубинками и ногами. С сотрясением головного мозга, нагноившимися ушибленными ранами лица, Гордус еще долго лечился в различных больницах.
Били подло. К лидеру пикета, ко мне, Дмитрию Калитвинцеву приблизился омоновец, со словами: «Не бойся, отец, тебя не ударим». И тут же из-за его спины другой омоновец дважды ударил Дмитрия дубинкой по голове — ближе к виску, чтобы надежней добить. Были команды озверевших начальников (Сидоренко и др.) — «Добивайте!»..
Скорее всего, тогда от большей трагедии шахтеров спасло чудо. «Беркут нападал на людей с готовыми и заправленными керосином факелами, то шахтеры этими факелами и отбивались, обливая керосином все вокруг. Все были в нем. Кто-то бросил факел на асфальт, кто-то попытался факел зажечь — и вот уже струйка пламени побежала по асфальту. Если бы бойня продолжилась, все бы превратились в горящие факела, - говорят очевидцы.
Чем все закончилось?
Постучав об асфальт с криками «палачи!», «убийцы!», «преступники!», шахтеры выстроились в колонну и прошли-таки по намеченному маршруту — с теми же самыми устными «благодарностями» устроителям погрома. И все!
Тогда пострадало около пятидесяти человек, а за скорой помощью обратилось 22 человека . Тогда же был первый отзвук, ударивший в 2014 году на Майдане. Врачи сдавали потерпевших. Госпитализированных отправляли в психушки без уведомления родных и каких-либо оснований. В больнице дежурили люди в штатском, не допуская правозащитников, родных к потерпевшим. Из-за того, что врачи молчали, правозащитникам и активистам не удалось оказать достаточную помощь Александру Михалевичу, который умирал в больнице долгие две недели — а медработникам запрещали рассказывать о его состоянии.
Вот и всё! После этого никого не сняли с должности. Мир не перевернулся. Шахтеры, те, кто даже в этом не участвовал, начали получать задолженность. Трагедия стала фарсом. Вот только смерти были настоящими.
Впервые в независимой Украине против участников мирной акции были применены спецсредства: дубинки и слезоточивый газ. Никто не понес ответственности. Никто не вынес урока. А 14 декабря 1998 года в четыре утра в знак протеста против действий власти и издевательств со стороны администрации шахты им. Баракова, которая не выплачивала горнякам зарплату с 1996 года, отчаявшийся шахтер Александр Михалевич совершил акт самосожжения возле областной Луганской администрации. Дерево, под которым погиб горняк. Растет до сих пор.
Возможно, «потеря памяти» и сыграла основную роль в закрепощении этого класса.
Ведь шахтеры, кроме выплат задолженности по зарплате, так ничего и не добились в своей жизни. Шахтеры не смогли приватизировать шахты или стать акционерами. Не смогли добиться наказания виновных в гибели собратьев. Не смогли остановить развал области, затопление шахт, которое проходило под руководством клана Тихонова-Ефремова. Не смогли создать по- настоящему жесткое, твердое и единое профсоюзное движение.
Флагман угольной отрасли Украины, Государственное предприятия «Свердловантарцит», соседнее, не менее успешное ГП «Ровенькиантарцит» по мановению голосующей руки ВРУ перешло в концессию (аренду, больше похожую на собственность) ТОВ ДТЭК, Рината Ахметова, а ГП «Краснодонуголь» стало собственностью того же Ахметова, войдя в группу «Металинвест».
Сейчас, после войны, как-то по-другому смотришь и оцениваешь происходящее. И, возможно, правильно, исторически правильно, что оценка тех или иных событий меняется. Главное, чтобы помнилось. Понимаете, помнилось!
А шахтеры забыли. Даже не то, чтобы забыли. Они категорично не желали вспоминать. Ни голод, ни закрытые шахты, ни нищее соседнее Гуково РФ, ни вот это побоище, ни жертву Александра Михайлевича, фактически выбившего тогда зарплату всему Донбассу. Его вдова и дети никогда не видели от шахтерского братства ни памяти, ни помощи, ни доброго слова.
Вот и я, выпуская газету, искала тех, кто помнит, пыталась спасти край от копанок, разрушения, защищала заповедные Провальские степи, боролась, и… выехала из Донбасса, под улюлюканье толпы «распять».
Война!
Война на Донбасс пришла не случайно. Да, Россия готовила это долго и упорно. И в 2010 хотели объединить Луганскую и Донецкую область в одну, чтобы янукото-ахметовым было легче сдавать ее и подмять под «русский мир», и в 2013 году первоклашкам выдали дневники без Луганска и Донецка, а в России, племянница получила контурные карты без границ Украины. Вместе Луганской области было указано,-степь!
Но… Оплот любой войны, это люди. Ведь политики просто командуют, но исполняют их команды люди.
Вот, мы кричим «Путина в Гаагу!». Я не против, я –за. Но как быть с 142 миллионным населением России, оправдавшей войну против нас, Украины, Сирии, Чечни, Осетии, Приднестровья, Абхазии?
Они, конечно же, за мир, служить, готовы, правда, больше, прислуживая.
Сравнивая шахтеров Донбасса и граждан РФ, простивших и промолчавших в трагедиях «Норд-Оста», «Курска», Беслана, в агрессии, оккупации по отношению к народам РФ, соседним странам, я вижу единое желание опустить глаза и забыть обо всем. Одни, забыв о том, как их убивал «Беркут» в 2014 кричали им, убийцам Майдана,-наши мальчики! Вторые, забыв, как погибли их земляки, улыбались тому, кто плебейски моргая ресницами, сказал,- она утонула!
И русским будет морально выгодно и легко, если ответственность за пролитую кровь понесет лично Путин. Снова культ личности, горькое раскаяние на публику, ярко выражаемое негодование на фоне недоумения,- а мы-то недогадывались, не знали, эх!
И снова «братский народ»? Ведь вражину наказали!
Когда начиналась война, шахтеры Донбасса ее не поддержали, это, правда. Из 18 000 коллектива ТОВ ДТЭК «Свердловантрацит» воевать ушло около 3, 5 тысяч шахтеров. Да, и то бы не пошли, если бы не пропаганда, которую вели на предприятии.
Когда на Донбассе поднималась русская холера, шахтеры сказали, что, мол, мы ничего не решаем, нам главное, чтобы зарплату платили. И сейчас, сегодня, звонящие мне земляки в возрасте от 30 до 65 лет, задают наивный вопрос: «Когда закончиться эта бадяга, и когда нас освободят».
Они платят террористам налоги. Они говорят, что не этого хотели, что он них ничего не зависело, обвиняют Украину и сожалеют, что их не поняли. Ведь они просто хотели жить еще лучше.
Они отдали шахты Ахметову, а теперь, попав в заложники, готовы прислужить за любую копейку, лишь бы ее платили.
Воевать за Украину, за украинский Донбасс из огромной армии шахтеров ушли сотни, но не тысячи.
А ведь могли. Могли, когда еще в городе не было танков и русской армии, когда вокруг памятника Ленина шатаясь, ходила, полупьян с ржавой шашкой, могли встать, как единый фронт, стена, выйти на украино-российскую границу,- Свердловск приграничный город, (до границы чуть более 8 км),- и сказать «нет»!
И русские могли! Так же могли выйти к своей границе, развернуться вглубь страны и сказать «нет», закрыв собой от своих же танков, своих соседей-братьев.
Действия, как и противодействия нужны в момент. Махать шашками на ушедший за горизонт поезд, глупо, некрасиво и бессмысленно.
Теперь, как и в августе-декабре 1998 года, за всех шахтеров, гибнут единицы. Так же, как и в 90-е, сидя пять лет без зарплаты, шахтеры услужливо ходят строем и жгут чучела на карнавале смерти. Они ничего не требуют у новых хозяев жизни, лишь бы не было хуже, лишь бы было кому служить.
И не нужно мне кричать в телефон, обиженно и стыдливо: «Вы что предлагали нам лечь под русские танки!» Забыв, что я там жила до декабря 2014 года. И видала все. И пережила все. И то, что когда русские танки шли по улицам, те же шахтеры, отрицали их присутствие, помогая РФ совершать оккупацию. И, да, танки зашли после «референдума» 11 мая. До этого в городе были лишь местные коми, пьяные казаки, с которыми часто на брудершафт пили за дружбу народов свердловские шахтеры.
Урок из Дня шахтерского единства должны вынести не шахтеры. Им поздно! Это наши уроки, Украины, Донбасса, Крыма! Уроки тех, кто знает, что государство, это он!
А я все же сегодня попрошу помянуть Александра Михайлевича, сгоревшего за Донбасс в декабре 1998 года. Помним!
Немає коментарів:
Дописати коментар