21.10.15

Трофеи! Бойтесь людей, произносящих это слово с улыбкой!


Почему-то часто думаю о войне. Нет, не об  этой, а той, Второй Мировой, Великой Отечественной. Ею, как щитом справедливости, памяти, доблести, победы прикрывались все это время те, кто развязал нынешнюю войну в Украине.
Вспоминаю рассказы дедушки, бабушки, соседей, ветеранов ВОВ, которые на протяжении всей моей школьной жизни, приходили к нам в школу. Только сейчас эти рассказы, как дорожная карта войны. Как путеводитель по горю, предательству, смерти, лжи. Потом конечно были еще и Афганистан, Прага, Чечня…много войн. Но режет именно та. Великая.
Не буду о политике, боях и пожарищах. Буду о бытовом. Будничном.
Почему-то вспоминаю рассказы бабушки, как многие, вернувшихся с фронта, привезли с собой трофейные вещи.

А еще встречу с ветераном (мой класс 4-й, наверное), который показывал нам привезенное с войны трофейное: табакерку из серебра, портсигар, монокль, который он почему-то называл монпансье.
Немецкие, польские, украинские, прибалтийские, детские и взрослые, новые и поношенные, посуду и украшения, колготки и туфельки, картины и утварь. Привозили, кто машинами, а кто в кармашке. Даже присылали почтой. Кто, как и сколько мог. Наверное, это зависело от звания, возможностей. Или от человека?
Ведь трофейное расходилось по всем республикам СССР, принимавшим участие во Второй Мировой Войне.
И это ни у кого не вызывало отвращения или осуждения. Наоборот, завидовали, хвастались.
А что такое эти «трофейные» вещи? Это отнятое в нелегком бою у противника? - Но тогда это оружие, а не коробка конфет, женское белье или картина.
Может, стоит задуматься, что такое «трофеи»? Сказать честно? Взять и честно сказать, мол, да, советские солдаты мародерствовали, разграбили Берлин, Прагу, убивали мирное население в целях наживы и в Великую Отечественную и после…в Афгане, Чехословакии, а потом их внуки убивали и грабили мирное население Чечни, Осетии, Донбасса… Не слышу этого. Слышу лишь тех, кто оправдывает приносящих трофеи.
В начале войны на Донбассе, когда приверженцы «русского мира» пугали население «украинскими карателями» часто рассказывали именно о мародерстве.
«Укры разграбили», «укры украли», «укры отсылают «Новой почтой»- постоянно звучало наравне с «укры убили и вытащили органы». Тогда я считала, что именно эта часть «черных историй» специально запущена для активизации населения, так сказать, мотив идти на войну. Защищай свое!-читалось вне строк «черных историй».
Сейчас, когда уже не скрыть факты разграбления предприятий Донбасса русскими оккупантами и местными ополченцами, на Донбассе открыто зазвучало слово «трофей». Но почему, почему же не звучит от любителей русского мира «русские увезли, как трофей», «русские грабят»?
А к границе с Россией тянутся караваны машин груженных углем, металлом, станками, оборудованием, б\у заборами, крышами, сантехникой, вещами, мебелью.
Что это?- спрашивает, проукраинское население, понимающее происходящее, своих оппонентов.
Трофеи!- радостно сообщают приверженцы «русского мира».
Трофеи? - пытаются достучаться украинцы до покрытого ватной пропагандой мозга жителей Луганщины,- откуда? Русские войска взяли ненавистный вам Киев, Львов, Берлин? нет! Так откуда же трофеи?
С Луганска, Песков, Новосветловки, Станицы, Горловки, Углегорска, Антрацита, Красного Луча,- радостно сообщают «русскомировцы»,- у укропов отбили.
А чьи это города и поселки, - опять задают наводящий вопрос украинцы,- может немецкие, или французские?
Вы, что, идиоты,- смеются «русскомировцы»,- наши, Луганские, Донецкие.
Так почему же люди, называющие себя освободителями, вывозят в Россию имущество с территорий, находящихся под их влиянием? Почему в машинах, идущих к русской границе заборы и мебель Луганчан и Донетчан? Все ли те, кто потерял имущество в связи с его отжатием, укропы? - восклицают донбасские украинцы.
Трофеи!- радостно сообщают приверженцы «русского мира».
В трофеи ушли заводы, трамвайные линии, магазины, фабрики, сельхозтехника, а так же личные вещи живых или мертвых освобожденных жителей Донбасса.
Я хочу рассказать вам несколько трофейных историй. Не все они патриотичны. Но все правдивы. Что-то пережито лично. Что-то выплакано мне в телефон.
Цель рассказов донести миру: бойтесь слова «трофеи» и тех, кто произносит его улыбаясь.
1
Луганске, Свердловске, Ровеньках, Антраците, Красном Луче бум сбора документов. Экс-депутаты местных советов от КПУ и Партии Регионов, л-днр-депутаты и чиновники, и приближенные к комендатурам граждане, владеющие со «страшных укропских времен» заводами, фабриками, супермаркетами, цехами и другой бизнес - недвижимостью, пишут другу документы о том, что эту недвижимость, бизнес у них «отжали» русские оккупанты.
Да, да, и по знакомому всем киношному сценарию «три портсигара, три куртки замшевых».
Донбасс скоро вернется в Украину, и будут выделены средства на восстановление Донбасса. Нужно задекларировать «утраченное» имущество, чтобы получить деньги на его восстановление или компенсацию. Можно ведь и в ЕС подавать,- потирают руку дельцы,- а по городскому имуществу, тут вообще Клондайк, все новое будут строить, с нуля, так, что смысл украм это оставлять,- рассуждают люди, которые в местных СМИ снова рассказывают о любви к родному городу и возможно будут снова депутатами, на Донбассе ведь скоро выборы.
Правильно, - поддерживает ватообразное население местно-региональное стремление украсть и развалить остатки цивилизации, - зачем укропам рельсы и заводы, пущай их Ивропа кормит, а не мы, пущай им Ивропа выделяет деньги, все правильно, ничего нельзя укропам оставлять».
Так в «списанное» ушли трамвайные линии Луганска, эмаль цеха Луганского завода, птицефабрика и другие предприятия. Свердловские регионалы так же заверяют списки утраченного.
Больше не сможет выплачивать по решению суда о взыскании задолженности по заработной плате депутат свердловского горсовета от ПР Вадим Эпштейн, ведь его имущество «похищено и пострадало от неправомерных действий оккупантов», такие же документы о еще одного депутата от ПР Руслана Сляднева, и тоже «три портсигара, три куртки кожаных».
Канули в оккупационную лету автопарк Свердловского исполкома, налоговой, милиции, три частных автопарка, продолжающие перевозить пассажиров, так же числятся «угнанными оккупантами», а еще оргтехника, мебель, видео и фототехника, личное имущество, находящееся в кабинетах….Трофеи?!

2.
В городе появляется новая элита. Заселяет «брошенные» дома в центре города. «Брошенные» при браваде местных вата - СМИ «население городов продолжает расти, люди не хотят жить в укропии». Элита скалит зубы, важно покачивает «убойными аргументами» и разгружает машины явно не подходящей ни по размеру, ни по цвету мебели.
Возле одного такого «брошенного» дома, где поселилась семья «троистов» (оточленцы из бандформирования «Троя») баки забиты вещами. Детские вещи, новые и ношенные, вещи на взрослых, выпачканная в вине или соусе скатерть…
За вывоз мусора они не платят и баки переполнены. Вещи грудой лежат вместе с надколотой или грязной посудой, банками из-под консервации, остатками продуктов. Возле бака всегда много малоимущих. Такие «элитные» места, куда новая элита сгружает не подошедшее им, рваное, разбитое или испачканное, сейчас в особой цене. Там можно подобрать хорошие вещи.
Новая хозяйка двухэтажного особняка приветлива. Даже стала жалеть тех, кто приходит к мусорным бакам и класть продукты и вещи в разные баки.
Танечка, что же вы новую скатерть выбросили, - взмахивает руками соседка,- давайте я постираю.
Оставьте себе, - сморщив носик, машет рукой Танечка, - это трофейное, у меня больше ста скатертей, я не буду заморачиваться стиркой. Мой еще привезет. Себе берите, если хотите. Мне этот трофейный мусор класть некуда. Это вообще не мой размер,- пинает ногой кулек с вещами,- забирайте, чтобы здесь не воняло.

3
В начале войны в районе села Новоборовицы были расстреляны два джипа. В них, спасаясь от погони, пыталась уйти к российской границе, семья предпринимателей из Антрацита. Осознавая неизбежность войны они, продав бизнес родне, хотели вывезти ребенка и деньги.
Опочление Антрацита сообщило опочлению Свердловска, что в джипах передвигается «Правый Сектор». По страшному или трагическому стечению обстоятельств один джип был черным, второй (владелец женщина) красный. Их расстреляли в упор, не дав возможности, ни остановится, ни объяснить, ни показать документы. Когда опочление Свердловска, радуясь победе, подбежало к расстрелянным «правосекам» из красного джипа раздался стон. Стонала пятилетняя раненная девочка. Люди в камуфляже обмерли. Такого соперника они явно не ожидали увидеть. Стали вызывать «скорую». Приехало опочление из Антрацита во главе с родственником погибших. Быстро выгребли из машин сумки с деньгами, видимо знали о тайнике. Один из антрацитовских опочленцев со словами, «бл..ть, хоть бы в кровяку не замарала», выдернул из- под раненной девчушки розовый рюкзачок, из которого торчали Тедди и кукла.
«Своим возьму,- улыбнулся он, откинув истекающего кровью ребенка в сторону, - трофей!»
У одного из свердловских опочленцев не выдержали нервы.
«Вы нас подставили, здесь нет правосеков, это мирные, это ребенок, - сказал он».
Антрацитовцы засмеялись: «Жалко-добей!».
Свердловчане открыли огонь по антрацитовцам. Завязался бой. Несколько человек из опочления Свердловска и Антрацита погибли. В отношении начавших бой свердловчан комендатуро - прокуратурой лнр было возбуждено уголовное дело.
Обвиненного, в покушении на военных, отбили вооруженные люди в камуфляже и балаклавах, которые уложив опочление, дежурившее в комендатуре Свердловска, ушли в степи. Так появились первые «тени».

4
Сбитый «Боинг». Люди, летящие с неба. Дети, летящие с неба. Куклы, летящие с неба. Мир замер, оцепенел от ужаса: этого не может быть! Так не должно быть!
А в это время на поле, где дымились останки «Боинга» бегали, дрались, выхватывали друг у друга вещи, игрушки, кошельки люди, пишущие в соцсетях о православии и вере. Опочленцы, жители города, первыми прибывшие на место трагедии, хвастались в соцсетях «трофеями со сбитой птички». Трофеями! На многих из этих «людей» кресты, многие пишут о себе «истинный православный», «воюю за честь и доблесть», «воюю за православную веру» и улыбающиеся лица, показывающие миру трофеи.
Мои, лично мои православные (хотя, это все больше похоже на сектанство) кумовья оправдывают тех, кто сбил «Боинг», тех, кто взял имущество мертвых пассажиров. Ведь убили не людей, а америкосов, а они не православные. Значит это заслуженные трофеи!

5
Там, понятно. Там-враг. Его поведение можно объяснить. Враг! Этим сказано все!
А когда «друг»? Переселенцы молчат в соцсетях, тихо переговариваясь друг с другом. Тихо плачут. Тихо ропщут. О чем? Почему?
Проехать некоторые блокпосты страшно, трудно и не возможно. Пересечение их до сих пор не фиксируется на видеокамеру. А в Изюме стоят «Беркута», в Станице люди без знаков отличия, но с украинской символикой. А еще Красногоровка. Еще десяток дорог, по которым вырвавшиеся из Ада пытаются вывезти свой нехитрый скарб. И на этих дорогах люди в погонах. Вроде бы друзья. Вроде бы…
Вас, женщину, когда-нибудь обыскивал милиционер, дыша в лицо перегаром? В присутствии мужа, пытающегося контролировать свой гнев? Направив на вас автомат? Ваши вещи когда-нибудь пересматривали, нет, не на предмет поиска оружия, а на предмет, «б…ть, шо за херня, мне это нафиг не нужно, нищесброд какой-то»?
Из вашей машины когда-нибудь выносили вашу шубку со словами «сепарм это провозить нельзя»? Вырывали из машины автомагнитолу? Кричали вам в лицо «ты, б…ть, сепар, я тебя стрельну, и мне ничего не будет, меня сюда Аваков поставил»? Просили расстегнуть кофточку, чтобы обыскать «на провоз ценностей в интимных вещах»? Нет?! Сядьте в машину с луганскими-донецкими номерами и попробуйте проехать путь эвакуации от Пирятина до последнего блокпоста на линии, так называемой АТО. Осознание, что вы «трофей» придет к вам где-то в районе Изюма.
В безопасности вы чувствуете себя только на блокпосте, который на самой линии разграничения. Там люди. Там нет ментов. И много, много людей. Все, что по обе стороны блокпоста-страх. Там-сепары. Тут….Ты-трофей! Ты тот самый гребанный трофей, который не дай Бог, кому приглянется. Уберите ментов из АТО! Вернее нет, не так, пусть воюют, но не за спинами бойцов ВСУ и добробатов, не на блокпостах на въезде в Харьков, где удобно грабить переселенцев, а первых рядах, в горячих точках.
И ты не можешь пожаловаться, ведь ты «понаехали», а еще. Еще в отличие от людей, живущих в тылу, ты видел войну. Настоящую! И это совсем не выстрелы. Нет!
Это когда менты с украинскими шевронами приезжают в л-днру с Украины, обнимаются с ментами с шевронами л-днр и уезжают обратно. Передают по рации номера машин, везущих вещи с зоны АТО, сдают волонтеров, сопровождают контрабанду, следующую из АТО или в АТО, и снова приезжают в л-днр «в гости». И ты понимаешь, что их система проросла по всей стране. Мент из л-нр может связаться с ментом в Чернигове, Харькове, Одессе, Киеве и заказать «трофеи»… Трофеи! Бойтесь людей, произносящих это слово с улыбкой!

6
Я боюсь  вопроса «когда вы вернетесь домой».
Я не хочу это слышать, так как в голове взрывается память, боль смотрит  в душу глазницами окон твоего дома. Мне хочется закрыть уши. До боли. До вакуума. До…От этих слов болит голова и тошнит. Так тошнит от вида первой крови...
Здесь, в тылу, люди не знают, что они живут на войне. Здесь в тылу, люди не видят изменений, происходящих в сознании, поведении, лицах, душах тех, кого она опьянила.
Здесь для людей война, это, прежде всего выстрел, оружие, враг. Враг?! Кто он? Какой он? Где он?
Мне нечего сказать в ответ на «когда вы вернетесь домой». Нам некуда возвращаться.
Как только там, твои знакомые, соседи, а иногда и родственники, узнают, что твой дом пуст, а ты уехал в Украину, твоему дому остается жить всего несколько часов. Я не могу об этом думать, писать, говорить. А  думается. Это нельзя выгнать из головы. Мы-то знаем правду. Знаем, как будут умирать наши дома, хрустя оконными рамами, которые будут вытаскивать «хай лучше мине достанется, я ж твоя родычка, чем кому чужому».
Хотя, может и повезет. Нет, не тебе, дому. Его может «забрать» власть, чтобы торжественно передать ключи, тому, кто теперь там герой.
Дома растаскивают соседи, знакомые, родственники, те, кому ты оставил ключи в надежде…
Дома растаскивают по кирпичам, камням, доскам, скандаля, убивая, стреляя друг друга…
Сначала дома растаскивают ночью, в темноте, прячась от взглядов и от своей совести…
Потом дома растаскивают днем, так как после первых «трофеев» совесть умирает, и ей уже все равно, видят твой «грех» или нет…
На твой вопрос о доме бросают трубку или шипят «ты ж уехала, шо тебе тут нужно, а нам выживать как-то надо»…
Мы знаем правду. Знаем, как будут умирать наши дома…
У нас в  поселке таких домой уже больше тридцати. Домов? Мест, где они когда-то стояли. Куч мусора, который каждый день, кто-то еще раз перебирает, в надежде найти, хоть что-то, что можно взять себе, как трофей...

7
Мы покупали молоко на рынке у одной и той же женщины. Нет. Не потому, что вкусно. Просто я узнала, что ее муж в АТО. Старалась именно так помочь. Кто-то из друзей прислали мне посылку с вещами, среди них красивый платок. Я взяла его с собой на рынок и подарила тете Кате. От всей души. Мне так хотелось, чтобы и ей было тепло и хорошо, как мне.
В сентябре я не увидела тетю Катю на привычном месте. Не было ее и на следующий рыночный день. Распереживалась.
Вдруг человек заболел. Да и муж в АТО, мало ли, – гнала я от себя дурные мысли.
Разговорилась с соседками по торговому месту.
-Ой, Катька торгувать пока не буде, - сообщили мне соседки, - в нас молоко, то  бери, добре. А Катьки так зщаслывыло. Чоловик з вийны посылку прислав, а в ней вещи, посуд. А вещи сталы перебыраты, а там сапожок, дитячий. А в ньому доллары. То Катька одразу и машину купыла, и хату сыну, и трахтор, и ще, каже, пачка осталась. От так свезло!
Я окаменела. Слезы у нас льются сами, сразу, без предупреждения.
Чий, сапожок,-тихо спросила я женщин,-чий?
-Тю, а мы знаемо чий,-опешили женщины от моих слез,- з вийны. Може хто з сепаров прятав, а Катькиному свезло. Це ж трофене, хто зна чийо воно.
-З сепарив,- я рыдала,-а може хтось вбитый, може биг з пид обстрилу, може вбита ця дытынка, а може вэштаеться свитом, голодна, боса, бо не встигли винести грошы, бигли, як е.
Муж схватил меня в охапку.
-Простите, мы переселенцы, беженцы, простите,-извинялся он за мою истерику.-Она устала. Она с войны.
Тетя Катя снова  торгует молоком. Только я не могу к ней подойти. Мне долго снился этот детский сапожок. Я никогда его не видела. Я не знаю, какого он цвета, размера. Но он мне снился. Долго и больно.
Трофеи! Бойтесь людей, произносящих это слово с улыбкой! Бойтесь, их приносящих! Бойтесь, оправдывающих их!

Немає коментарів: