18.08.16

18 августа 2014 года:на войне самое страшное это война

Как-то на встрече с читателями, уже после того, как я покинула Донбасс и выпустила в свет свои заметки "Все будет Украина или Истории из зоны АТО" ко мне подошла женщина. Резкая, растрепанная, от нее словно сыпались искры-иголки раздражения и агрессии. Я еще подумала, что она с Донбасса и сейчас начнет укорять меня в том, что не поддерживаю патриотизм Донбасса в части любви к России. Слишком много было   раздражения в ее движениях. Но она выпалила:
-Скажите, как вам удается так писать? Я тоже пишу. Но почему вы пишите так, что это видно? Что это бьет? В чем секрет?
Я испугалась ее напора. Я теперь многого боюсь. Даже писать. Ведь ответственность перед войной, людьми она давит, как и публичность.
-Что вы, -сказал я тихо,- я вовсе не умею писать правильно, красиво,  грамотно. Не стремлюсь даже стать писателем. Это всего лишь война. Если бы я хотела писать хорошо и претендовала бы на высокий слог, я бы, наверное, писала женские, тщательно  надушенные и выдушенные в страданиях героев романы или просто выпускала бы рецепты, ну, или на худой случай графоманила бы стихоплетством. А это так, война. 
Я наугад раскрыла свою книгу и попала на эссе "Степи звонят", написанное в августе 2014 года.
-Знаете, как я написала вот это?- я показала ей эссе- Вы читали его, оно вас тронуло?
Собеседница молча, утвердительно и резко кивнула.
 -Просто шел обстрел Свердловска. Бой был за городом, а наша улица почти крайняя. Это был Изваринский котел. Наши части отступали по степи в  Свердловско-Краснодонском  районе  украино-российской границы  с Изварино  в сторону Ровеньков. Наше село и город оказались в эпицентре обстрелов. ГРАДы изрыгались днем и ночью. Россия не давала нашим уйти и обстреливала степи. Степи, где нельзя было укрыться от снарядов. Почти все время что-то горело в степи. Устав сидеть несколько суток в подвале мы, как только наступила тишина вылезли на воздух. Это была глубокая ночь. После грохота обстрелов резкая тишина упала на город внезапно. Мы с  мужем стояли у себя во дворе и смотрели на звезды. Август. Персеиды. Тишину сразу заполонил сверчковый оркестр. А на ладони с неба  падал пепел. Красиво? Очень! И тихо. Тишина была всего несколько секунд а потом из степи послышался крик. Один, второй, третий. Крик, похожий на вой раненного зверя. Вот только это кричали люди. Я понимала, что они ранены их боль невыносима. Она выше этого мира и неба, и даже чернее его. А потом зазвучали автоматы. И их короткие очереди обрывали этот крик. Я  упала на землю.  Это было где-то далеко, в степи. Мне ничего не угрожало. Просто ночная тишина делала звуки сильнее и ярче. Я выла, кусая губы. Я знала, что там умирают люди. А надо мной пылали звезды, куда-то летели персеиды, сверчки играли своего Моцарта, а розы дурманили ароматом. Потом в степи всю ночь звонили телефоны. Наверное, это родные пытались дозвонится тем, кого они ждали. Или выжившие искали своих товарищей, я не знаю. Это была музыка смерти. Торжественная, тихая, рвущая мир и душу. Я ушла в дом и написала этот пост,- закончила я свой рассказ.
-Вы ненормальная, я не ошиблась,-резко ответила мне женщина,- меня чуть не стошнило пока вы рассказывали. Это мерзко. А вы там сидели и слушали все это. Вы ненормальная и вы никогда не будете писателем. Это нельзя писать! Смерть и грязь не должны унижать читателя. да,-подытожила она как-то ожив,- все же я смогу написать лучше. 
И ушла. 
А я плакала и молилась, чтобы никогда и никто не смог написать то, что описала я. Ни лучше, не хуже. Никак! И она права. Писать о смерти может только тот, кто прикоснулся к смерти. И, наверное, это уже ненормальность. Как бы я хотела никогда не видеть войны и быть нормальной. Писать женские  романы о любви. Или сказки. Или рецепты. Или о природе. Вот просто описывать наши степи. И всё! 
Мой телефон и сейчас стоит на беззвучном режиме, а друзья ругают меня, что не могут дозвонится. Я просто боюсь и не люблю рингтонов. Никаких. Я многого боюсь и не люблю с того самого времени. С августа 2014 года, когда звонили степи. Возможно поэтому я больше и не пишу ни рассказов, ни эссе. Просто сводки с фронта. Просто новости из зоны. Статистика не требует надрыва. Статистика она для нормальных людей. Я так хочу вернутся в нормальную жизнь, без снов, когда кричишь,  без паники во время грозы, без слез от звонков оттуда из старого дома, без памяти о самом страшном лете Донбасса. Я правда, стараюсь, но все равно вздрагиваю, когда яблоки стучат по крыше. 
....(написано и выложено в ФБ 18 августа 2014 года): "Самое страшное на войне, это-война.
Я всегда думала, что на войне, самое страшное, это взрывы, выстрелы, бой. Оказалось-нет. Самое страшное на войне, это-война. У нее много граней, острых, как края сколотого гранита, они режут, быстро, не всегда заметно, но всегда очень глубоко и больно. У нее много острых когтей, которыми она рвет свои жертвы.
Война-она разная, но она всегда оставляет шрамы на душе, на сердце, на судьбе, на городах, земле, людях, стране.
Война-это не всегда оружие или пули. Война не всегда-поле боя. Если она начинает вить свое гнездо в твоей стране, она делает это вдумчиво, заранее подготавливая себе место, желательно где-то в богатом, безопасном и тихом районе, а так же армию обсуживающего персонала, который будет питать ее птенцов. Набирает солдат смерти, армию предательства, стукачей связи, раздает пакеты безразличия и медали жестокости, ставит растяжки из волокиты и наживы. Это-война в тылу, и предательство, и безразличие , глупость и даже паника-это тоже война. И, вот, ненависть, и коррупция, и халатность, и измена-это тоже грани войны. И они тоже режут по живому.
На войне быстро устаешь бояться. Хотя боишься, но, как-то через усталость. Слишком много приходится бояться: взрывов, воя летящих снарядов, смерти, ран, потерь. Боишься за родных, за детей, за солдат, что пробиваются к твоему городу, боишься, что предатели и убийцы уйдут от ответственности, боишься малознакомых людей, а знакомых, которые уже показали свое лицо, боишься еще больше.
На войне даже зарево ночью-страх. Понимаешь, это не закат, это греется война на костре из дома твоих соседей. Страха так много, что ты устаешь его нести, ты просто идешь устало, сквозь войну, сгорбив плечи и постарев, и, иногда даже не понимаешь, почему льются слезы, ведь тихо и не стреляют, а ты плачешь. Это- плачет душа, прощаясь с кем-то, кого ты не знаешь.
Война-это безногий сосед, вернувшийся с фронта, и оставшийся никому не нужным, но бережно хранящий в шкафу, камуфляж, перетянутый разноцветными лентами чужих идей, иллюзий, штампов.
Война-это друг, которого ты знаешь только по интернету и никогда не видела раньше, но молишься за него, потому, что с ним нет связи.
Война-это слезы, не от потерь, а от надежд и любви, которую тебе дарят незнакомые тебе люди, молясь о тебе и твоем городе.
Война-это когда тебе важно молча, дотронутся до экрана компьютера, так как из связи с миром остался только ускользающий интернет, и тебе страшно, что оборвется и эта нить, а дотрагиваясь до экрана, почувствовать тысячи горячих рук, пальцев, глаз, душ, сердец держащих тебя.
Война-это закусив даже не губы, а душу, пройти через смеющихся и пьющих пиво солдат, приехавших защищать, а вернее, зачищать твою землю, они не обидят тебя, нет, они даже тебя не заметят, но тебе кажется, что на твои плечи упала пыль смерти, принесенная ими с полей.
Война-это, когда тебе не важно есть ли у тебя маникюр, помыта ли голова, в чем ты одет, есть ли у тебя работа, у тебя другие приоритеты- вода, свет, связь, тепло, глубокий и крепкий подвал.
Война-это когда человек, которого ты считал самодостаточным и хладнокровным эгоистом, оказываться родным, заботливым и близким, который бросает все, чтобы спрятать тебя, потому, что близкий человек, с которым ты делил кусок хлеба, сдал тебя новой власти.
Война-это когда молодая мама с полуторагодовалым малышом не выезжает из зоны войны, только потому, что она единственный связной, в этом районе.
Война-это когда твой друг, говорит тебе «я иду воевать за нашу свободу», но видишь ты его в лагере, который воюет за твое рабство.
Война-это смотреть на горизонт, знать, что там, в степи на КПП, на границе, вгрызлись в сухую землю те, кто пришел тебя спасти, ты протягиваешь руку, как бы глядя и притрагиваясь к ним, но натыкаешься взглядом на зарево пожарища, там, где могли быть незнакомые тебе , но близкие люди, которых ты никогда не увидишь.
Когда начинается война, то она бьет везде, ведет свои бои в районе души, сердца, твоего дома, земли. Даже ромашковое поле-это война. И поле пшеницы -это тоже война. И степь…
Самое страшное на войне это степь и тишина.
Когда заканчивается бой, из степи еще долго звучат жуткие крики смертельно раненных, которые то и дело обрывает одиночный выстрел или автоматная очередь.
Ты не знаешь, кто кричит, свои или чужой. Для тебя -это люди, которые кричат, прощаясь с уходящей жизнью, оставляя за собой на память, эхо выстрела обрывающего крик, он бьет тебя по коленям, хотя ты далеко, но ты все равно падаешь на землю, и закрываешь уши , даваясь своим собственным криком,- тебе нельзя пугать детей.
А когда заканчивается бой, к тебе не приходит долгожданная тишина: степи звонят. Под огромной, восходящей луной, под баюкающий стрекот сверчков, в оседающей дымке пыли и дыма, мерцая по степи, как звезды, звонят телефоны. Это живые пытаются дозвониться мертвым.
Войны всегда много. Безумно много. И…страшнее войны только война. Помните об этом".

Немає коментарів: